– Но нужда в информации не отпала. Теперь я имею возможность получать её непосредственно от противника.
В дверь постучали, и в комнату вошла давешняя хозяйка с подносом, на котором стоял кувшин и две кружки. Она поставила поднос на стол и поклонилась, глядя на Райвета с откровенным страхом. Тот махнул рукой, и женщина исчезла.
– А эта откуда взялась? – спросил Лейсон.
– Да хозяйка здешняя. Была, пока мы не пришли. Если не хотите трогать эту Гарсо, можете забрать её.
– Она вдова?
– Теперь да, – равнодушно сказал Райвет.
Лейсон сел на стул по другую сторону стола. Теперь, увидев Райвета, он знал, какие отношения их связывали, и понимал, что вспомни он о них раньше, постарался бы держаться от него как можно дальше. О нет, они отнюдь не враждовали, но неприязнь Лейсона к Рушту не становилась меньше от того, что он её тщательно скрывал. Все «ястребы» отличались жестокостью, но Райвет выделялся даже на их фоне, и Лейсону не раз и не два приходилось его осаживать. «Мархановы братья» убивали за идею, Райвет – потому, что ему нравилось убивать. Убивать, пытать, насиловать… Но он был хорошим военачальником, и потому его терпели, стараясь по возможности скрывать от людей его наклонности. Лейсону, вернее, Кондару не хотелось демонстрировать, кого он пригрел под своим крылом. Но если б ему довелось победить, Райвет этой победы не пережил бы. Как только нужда в нём отпала, ему бы припомнили всё.
Лейсон поморщился от отвращения уже не к Рушту, а к себе самому. Неужели это был я, в который раз спросил он себя.
Между тем Райвет разлил вино и протянул одну из кружек Лейсону:
– Не бог весть что, но пока сойдёт. Давайте выпьем за вас и за нашу победу!
– Если она будет, – пессимистично заметил Лейсон. – Нас ведь осталось только двое, Рушт.
– Этого более чем достаточно. Почему, вы думаете, я сижу здесь, под самой столицей?
– И почему же?
– Потому что скоро никакого Рисарна в ней не будет! – на лице Райвета появилась гримаса, лишь отдалённо напоминающая улыбку. – Его ждёт сюрприз. И его, и поганых колдунов! Скоро эти тупоголовые скоты поймут, кого посадили себе на шею. Уже понимают! И они сами, сами смахнут своего королька и всех его прихвостней заодно! – Райвет вскочил и взмахнул рукой, опрокинув полную кружку, но не обратил на это никакого внимания. – Нам останется только довершить дело. Тогда они у нас попляшут. Все попляшут! – внезапно выкрикнул он.
Лейсон удивлённо смотрел на него. Таким он Райвета ещё не видел. Лицо генерала дёргалось, руки ни минуты не пребывали в покое. Потом вдруг он застыл, глядя на Лейсона умоляющими глазами:
– Эта ведьма вам точно нужна? – жалобно спросил он. – Отдайте её мне, а?
– Она мне очень нужна, – твёрдо сказал Лейсон. – Ты вино-то зря не переводи.
Рушт опустил глаза на стекающую со стола лужу. Отодвинул от неё стул, взял кружку и наполнил её заново.
– Ну, теперь-то вы согласитесь стать королём? – уже спокойнее спросил он. – Хватит с нас иноземных принцев.
– Посмотрим. Значит, насколько я понял, планируется восстание в столице? Когда?
– Со дня на день. Когда мы появимся, они к нам на брюхе поползут.
– А все эти беспорядки по Мейорси? Твоих рук дело?
– Магов. Они сами… – Райвет жадно выпил вино и со стуком поставил кружку на стол. – Ненавижу, – прошептал он, сжав её в руке так, что побелели пальцы. – Всех их… ненавижу…
Это было что-то новенькое. Да, Рушт пытал и убивал, но при этом ни к кому не испытывал ненависти. Война для него была удовольствием, а не местью и не восстановлением справедливости.
– Смотри не раздави, – нарочито обыденным голосом сказал Лейсон. Райвет вздрогнул, словно его укололи иголкой. – Расскажи мне, что с тобой случилось. Лагерь был взят, это я знаю. Как вам удалось из него выбраться?
– Как нам удалось… – Райвет потёр лоб. – Это было… Знаете… нас совсем немного, малой группой легче прятаться…
Он замолчал, закрыв лицо руками. Потом, не отрывая рук от лица, забормотал, и Лейсону пришлось напрячь слух, чтобы различить невнятные слова:
– Море… Оно холодное. И ветер холодный. Пахнет солью… Оно кружится, кружится… Я падал… Он… Словно кусок мяса выдирают. А потом… Потом ничего. Ничего… – он оторвал руки от лица и посмотрел на Лейсона. Взгляд у него был совсем больной. – Вы ведь поведёте нас? Я не верил, что остался кто-то ещё. Думал, я совсем один. Это перст божий, что вы нас нашли. Вдвоём мы им всем покажем.
– Всем? – переспросил Лейсон, чтобы что-то сказать.
– Всем, – кивнул Райвет. – Они все нас предали. Они могли скинуть Рисарна ещё осенью, но предпочли терпеть. Как бараны! А значит, и надо с ними, как с баранами!
Он вновь вскочил и лихорадочно заходил взад-вперёд по комнате.
– Овец надо резать или стричь. Хватит с ними носиться! Мало вы их резали, остальные ничуть не лучше. Они все только и думали, как бы переметнуться! Но они пожалеют! Все пожалеют! В этой проклятой Мерне кровь потечёт вместо воды! И в остальных реках тоже!
Лейсону невольно представилась неширокая Мерна, на которой стояла Палина. Гранитная набережная, арки мостов, дома – и всё отражается в тёмно-красной воде.
– Они же сами нас позовут, – сказал он. – Какие ещё доказательства лояльности тебе нужны?
– Да, позовут, когда припечёт. Маги, когда их церковники жгли, тоже клялись в верности истинной вере. Все они подлые души, поклянутся и тотчас предадут. Но у меня они и думать забудут, как изменять! Всё уже готово. Так вы поведёте нас?
– Поведу, – кивнул Лейсон. На душе у него было пусто и холодно.
Элана лежала, прислушиваясь к тишине в доме. Метель кончилась, и снаружи тоже всё было тихо и спокойно. Чуть слышно потрескивал огонёк одинокой свечи. Элана устала, но сон не шёл. Лейсона всё ещё не было, и ей приходилось бороться с желанием встать и пойти поискать его. Без него ей было очень не по себе, даже несмотря на то, что встретившие их враги во мгновение ока превратились в друзей. Но с такими друзьями и врагов не надо…
Скрипнули ступеньки. Кто-то поднимался по лестнице, и Элана, не выдержав, встала. Она открыла дверь в тот миг, когда Лейсон шагнул с лестницы в коридор.
– Вы не спите? – спросил он, увидев её в дверном проёме.
– Нет. Я вас жду.
Он кивнул и, не говоря не слова, направился к ней. Элана посторонилась, пропуская его в комнату. Лейсон снял пояс с мечом, повесил его на стул и потёр лицо ладонями. Вид у него был усталый и какой-то подавленный. Элана молча смотрела на него, не решаясь задать вертевшийся на языке вопрос.
– Начинаю сочувствовать тому, кто двинул меня по голове, – вдруг сказал Лейсон.
– Сочувствовать? – переспросила сбитая с толку Элана.
