Инфекция отступила от раны, и на правой руке начала образовываться крестообразная корочка. Мне как-то удалось разрезать кожу по старым линиям, но шрам, вероятно, должен был стать еще больше, чем раньше. Я должен жить с этим, а также со многим другим. Я открыл оба окна и провел остаток дня за уборкой.
* * *
Вечером я решил пойти посмотреть комедию в кинотеатр «Сага». Во время уборки удалось привести себя в состояние такого энтузиазма и веры в будущее, что я даже не думал о посетителе из другого мира, пока не прошел мимо стройки на Туннельгатан и не наткнулся прямо на него. Многие люди, идущие по Свеаваген, могли наблюдать его, и никто, казалось, не находил ничего странного в белой фигуре, которая смотрела на витрину «Декоримы», потому что каждый видел то, что хотел увидеть. Обычный человек, которого привлекла вывеска, не более того.
Внимание существа было направлено на зеркало, которое висело внутри витрины. Я пробрался к стене дома напротив, чтобы пройти за его спиной и избежать взгляда темных глаз, устремленных на меня. Когда оказался позади него, то бросил взгляд через плечо в зеркало. Увидел себя стоящим в нескольких метрах позади Улофа Пальме, а когда взгляд снова скользнул назад к существу, оно приняло тот же вид, что и в зеркале, – это, как я полагал, соответствовало его представлению о самом себе. Наши глаза встретились в зеркале, и бессилие темными волнами преследовало меня, когда я свернул на Свеаваген и продолжил движение по Кунгсгатан.
Чувство опасности витало в теле и помешало наслаждаться фильмом, который наверняка был очень веселым.
Взрыв смеха пронесся по залу, когда персонаж фильма выгуливал свернутый плед, словно это была собака, но меня вместо смеха пробрала дрожь, и я плотнее закутался в пальто.
Фильм закончился после одиннадцати, и я пошел в «Мон Шери», чтобы согреться за чашкой кофе, но, сидя за маленьким столиком, я не переставая качал ногой. Было чувство, что мне что-то нужно сделать, но я понятия не имел, что именно. Я пытался думать о квартире на Сварваргатан, о будущем, но ничего не помогало, и в двадцать минут двенадцатого волнение заставило меня вернуться на улицу.
Это было как в стихотворении Тумаса Транстрёмера «До мажор», но наоборот. Город наклоняется, люди улыбаются за поднятыми воротниками, все идет к тону «до». Все наоборот, кроме наклона. Я подошел к Кунгсгатан, и мне казалось, что все мрачно смотрят на меня и осуждают меня, а фоном звучал шум двигателя из «Stripped», неутомимо работающий мотор. Каким-то образом я был связан с существом из другого места, и его бессилие и ненависть к себе в этом мире нашли отклик и в моем мозгу, который помог создать его.
Дрожь продолжала пробирать тело, когда я повернул на Свеавэген. Я взглянул на «Монте-Карло» и подумал о том, не пойти ли мне и не напиться там в хлам, но воспоминание о человеке, который пнул Томаса, а потом ткнул в меня пальцем, заставило отказаться от этой идеи. Опустив руки в карманы, я продолжил путь к Туннельгатан, надеясь, что существо исчезнет.
Когда я увидел, что его нет перед витриной, я на мгновение испытал облегчение, но когда посмотрел в северном направлении вдоль Свеавэген, увидел, что он приближается ко мне в образе Улофа Пальме. Непостижимо, но к нему присоединился другой человек, и понадобилось несколько секунд, чтобы узнать Лисбет Пальме.
Шум мотора гудел в голове, как будто он переместился в собор, и тут я понял, что человек, который был в десяти метрах от меня, и есть настоящий Улоф Пальме со своей супругой, а тот Пальме, который материализовался из тени из арки за их спиной, был другим.
В голове свистело и пело, так что я едва услышал звук выстрела из револьвера Ларса, потом Улоф Пальме упал на мостовую, а Лисбет обернулась ко мне, ища помощи. Я увидел существо, чье лицо опять стало мерцать, оно положило ладонь в кровь, которая вытекала из тела премьер-министра, и внутри своей головы я закричал: «Беги!»
Расплывчатая фигура выпрямилась и побежала по Туннельгатан. На Свеавэген останавливались автомобили, и люди потянулись к лежащему телу, а я отступил в сторону Кунгсгатан. Мотор продолжал стучать, и я сам хотел убежать, сбежать, исчезнуть, но заставил себя спуститься в вестибюль станции Хёторгет, где походил между магазинами. По спине тек пот.
Люди сновали в вестибюле, как будто это был обычный вечер пятницы, а между тем застреленный Улоф Пальме лежал прямо у них над головами. Когда я снова поднялся на Кунгсгатан, мимо проехал полицейский патруль, но люди все еще разговаривали и шутили, и их картина мира оставалась нетронутой.
Вот вопрос, который будет преследовать меня до сих пор и который мучил меня, когда я поднимался по лестнице на улицу Мальмшильнадсгатан: почему существо выстрелило? Было бы здорово, если бы я мог ответить на вопрос, который задавали многие люди, потому что это могло бы способствовать смягчению и исцелению нашего общества, но я не знал ответа тогда и не знаю сейчас. У меня есть лишь предположение. Важным элементом существа было самоубийство Ларса с помощью вида оружия, что с того вечера стало известно как оружие Пальме. Оно ненавидело себя и не хотело быть в этом мире. Возможно, вид человека, которого оно воспринимало как самого себя, побудил убить и уничтожить самого себя. Или оно просто искало крови. Я не знаю.
Когда я повернул на Апельбергсгатан, единственной моей задачей было дотащиться домой, запереть дверь и скорчиться в темноте. Надежда на то, что я могу оставить все позади, разбилась, и я знал, что никогда больше не буду по-настоящему свободным.
Сирены были слышны повсюду, и когда я добрался до Лунтмакаргатан, то увидел полицейского, бегущего по Туннельгатан в направлении лестницы. Только тогда я всерьез смог осмыслить невероятное и сформулировать фразу: в премьер-министра Швеции стреляли. Выжил он или нет, но вскоре повсюду будут толпы полицейских, и я поспешил к воротам.
Сердце замерло, и я вскрикнул, когда увидел существо, стоящее в дверях с револьвером в руке. Я хотел бежать, но не смел. Куда мне бежать? Я был там, когда раздались выстрелы, и люди видели меня. Если какой-нибудь полицейский до меня доберется, то допросу не будет конца, а что я скажу?
Звуки сирен усилились, и времени на «если» и «но» не было. Я взглянул на оружие и, повернувшись спиной к существу, чтобы ввести код ворот, прикусил губу, готовый к выстрелу, к жгучей боли в спине. Но выстрел не последовал, боли не было. Я схватил существо за руку и потянул за собой в ворота.
Мы прошли подъезд с трупным запахом и вышли во двор. Рука, вокруг которой были сплетены мои пальцы, имела твердую поверхность и мягкое содержимое, уступающее давлению, как упаковка коричневых бобов в виде пластиковой колбасы. Когда я шел через двор и тащил убийцу Улофа Пальме за собой, в голове проносились мысли.
Ты не знаешь, что он мертв.
Нет, но что-то было в том, как он упал, – без сопротивления и без всякой попытки смягчить падение, это заставило меня опасаться худшего.
Дрожащими руками я достал ключи, отпер дверь и втолкнул существо в прачечную. Я не хотел дотрагиваться до его желеобразного тела больше, чем нужно, поэтому, открыв дверь в душевую, поднял водосгон, которым пользовался, чтобы убить чайку, и загнал существо в темноту. Прежде чем оно успело обернуться и посмотреть на меня, я закрыл дверь и запер ее на замок.
