Ведьму нашу я увидела случайно. Она стояла, прислонившись к косяку ворот, в длинной яркой юбке, в дорогом платке, накинутом на плечи, и широко улыбалась карминовыми губами. В глазах ее читалась лютая ненависть ко всей деревне. Не сразу я узнала ее, казалось, что женщина постарела на десяток лет за какую-то ночь. Лицо ее, прежде гладкое и яркое, потеряло свежесть, осунулось, щеки впали.
– Чего вылезла?! – заорал ей щербатый малый, подвыпивший по случаю нечаянного праздника. По какому поводу торжество, он так и не уразумел, но и без того брага пошла отлично, даже еще захотелось. – Ведьма! Как мы с твоим чудищем вчерась? А? Испужалась?! – сплюнул он себе под разбитые сапоги. – Смотри у нас, и до хозяйства твоего диавольского доберемся! – пригрозил он разбитым кулаком.
Женщина громко расхохоталась и махнула на него рукой. Я почувствовала легкий жасминовый аромат и увидела зеленоватую змейку, опутавшую задиру. Не замечая ничего, тот крикнул какую-то скабрезную шутку, вся его братия зашлась пьяным гоготом.
Ведьма обвела взглядом людскую толпу и увидела меня. Лицо ее внезапно приобрело пепельный оттенок. Она хотела юркнуть во двор, но я была проворнее и в три прыжка оказалась рядом, схватив ее за руку.
– Стой ты!
– Что тебе надо, ясноокая? – Она вырвалась, попыталась закрыть створку ворот. Я всунула ногу в проем, и она вмиг оказалась до боли зажатой. Даже в глазах потемнело.
– Проклятие сними! – крикнула я ей, толкая ворота и пытаясь их открыть.
Лу подскочил ко мне и навалился на ворота всем телом. Ведьма не выдержала, едва не упала, а мы ворвались во двор. Вблизи женщина выглядела еще старше.
– Не сниму! – захохотала она, поправляя выбившиеся из косы черные с проседью лохмы. – Не сниму! Выпь мою деревенские мужики убили, меня едва не снасильничали! Убирайтесь, пока совсем не попортила!
– Мы и так как будто проклятые, – вынужденно призналась я, глядя в ее темные глаза, – за нами драконы охотятся.
Щека у меня горела так, словно к коже прислонили раскаленную кочергу. Я осторожно дотронулась до ожога, лицо свело болезненной судорогой.
– Драконы? – Ведьма отступила на шаг, потом вдруг посмотрела на меня каким-то странным, понимающим взглядом. – Ты поди Иансу ищешь, коль дракон напал?
– Ловец Душ.
Женщина резко повернулась к нам спиной, в воздух взвилась длинная коса.
– Прощаю! – выпалила она. – Вы все равно почти мертвецы, ты и твой колдун! Ведьмы Мальи живых не оставляют! А теперь убирайтесь с моего двора!
От ее слов по спине побежали мурашки, а ладони вспотели.
– Кстати, – мы уже выходили, а она так и стояла отвернувшись, – оберегайся этого, – я услышала явный хмык, – мальчика… что с тобой рядом.
Я покачала головой, глянула на сконфузившегося Лу и кивнула на выход. Лицо уже не болело, отвратительный рубец испарился сам собой.
Рядом с барским садом, заброшенным еще десять лет назад, собралась вся деревня во главе с батюшкой, размахивающим кадилом. Люди толпой ходили вокруг покосившегося, серого от дождей щербатого забора, но заглянуть в сад, заполненный кряжистыми старыми яблонями, готовыми упасть на землю с грузом слегка подмороженных первыми ночными холодами плодов, никак не решались. Оттуда, из-за забора, донесся грохот и заунывный, словно нечеловеческий вой. Народ испуганно в унисон охнул и отскочил как по команде подальше к дороге. Батюшка едва не уронил кадило, девица снова упала на колени и судорожно закрестилась.
Мы с Лу пролезли между потемневших досок. Сад, заваленный листьями и сгнившими яблоками, медленно погружался в вечерние сумерки. Яблони казались невиданными скрюченными гигантами, покрытыми серым мхом – признаком старости и наступления тихой смерти. Рядом с забором стояла крохотная банька с почти рухнувшей крышей, без двери, с единственным темным окошечком.
– Помогите! – послышался яростный всхлип-хрип, который проносился по мрачному сонному саду и превращался снаружи в ужасный сиплый вой.
Мы бросились к входу. Внутри, в баньке, было темно и холодно, пахло плесенью и застарелой сыростью.
– Савков! – тихо позвала я.
– Помогите! – прохрипел он откуда-то снизу.
Я напрягла зрение, стараясь привыкнуть к сумраку. Сделала крохотный шажок внутрь и едва не провалилась под пол. Похоже, когда Николай влетел в баню, то прогнившие доски не выдержали, и колдун рухнул в яму, подмытую под фундаментом весенними талыми снегами.
– Ты здесь? – Я присела на корточки и попыталась в непроглядной темноте разглядеть попутчика.
– Здесь, – прохрипел он снизу. – У меня ноги по колено в д… – он закашлялся, – засосало.
– Знаешь, тебя, похоже, тянет в топи. – Я попыталась прикинуть, как бы вытащить его оттуда.
– Я весь мокрый еще с болота, – продолжал жаловаться Савков, – замерз как цуцик, а тут еще ручей течет.
– Слушай, Коленька, – перебила я его стенания, – а ты кошель мой не потерял, я надеюсь?
– Москвина, – прохрипел тот, – ты настоящая с-с-сука.
– Да ладно тебе, – не обиделась я на грубое слово, – вылезай уже.
– Как?! – заорал он. Снизу вылетела деревяшка, едва не угодив мне в глаз, и шлепнулась на дощатый пол.
– Желательно потише, – ухмыльнулась я, – там за забором на тебя травлю готовят. Лу!!! – Копытин моментально появился в дверях, загородив собой единственный источник света. – Иди вон своего друга спасай!
Я поднялась и, толкнув растерявшегося Лу плечом, вышла в сад.
Глава 3
Осень окончательно вступила в свои права. Налетала ледяным ветром, поливала дождями, смахивала с лесов последнюю листву.
До Зеленых Дубков мы добрались к концу следующей недели. На отмытые до блеска в ледяном ручье золотые мы купили у цыган двух кляч. Остаток пути Лулу Копытин прижимался к моей спине, ерзал в неудобном седле, спихивая меня, и тяжело дышал в ухо. Места вокруг тянулись безлюдные. Изредка попадались дешевые постоялые дворы с неуютными холодными людскими, где клопов было больше, чем тараканов и постояльцев. На ветхие ночлежки и ушли последние деньги, выуженные из сворованного кошеля.
Деревня Зеленые Дубки гнездилась возле старинного монастыря. В нем испокон века хранились мощи Святого Андрона, по преданию победившего отца всех драконов Исмаила. Деревня разрасталась в ширь и в высоту, кормясь за счет многочисленных паломников, желающих хотя бы одним глазком взглянуть на урну с прахом самого сильного героя былинных сказаний. С одной стороны храмовых стен вольготно раскинулись добротные дома с большими садами, с другой – бурлила полноводная река Святская, питающаяся болотами и разливающаяся веснами аж до стен самого монастыря.
Мы вошли в маленькую таверну. Под потолком висела масляная лампа, высвечивая на деревянном своде большой желтый круг. Три длинных стола занимали все крохотное пространство. В углу на стуле, опустив на грудь голову, дремал хозяин заведения.
