Промоина была около метра в окружности – видимо, рыхлый грунт, прикрывавший какую-то подземную полость, не выдержал такого напора воды.
Монтальбано снял шляпку Ливии, растянулся на земле и сунул голову в промоину. Потом чуть отполз и запустил туда руку, но дна так и не нащупал. Он обнаружил, что стенки промоины идут не вертикально, а почти горизонтально, под легким наклоном.
В этот миг он почему-то с железобетонной уверенностью понял, что мальчонка залез в эту яму и не смог выбраться.
Он вскочил, опрометью кинулся в дом, вбежал на кухню, открыл холодильник, достал тарелку с анчоусами, вернулся назад, встал на четвереньки и разложил рыбешек вокруг промоины.
Тут как раз появился Галло и увидел, как комиссар с перепачканными в земле грудью и руками, надев опять женскую шляпку, сидит на земле и пристально сверлит взглядом яму, по краям которой разложены анчоусы.
Галло онемел, все внутри у него опустилось, а в голове пронеслось, что начальник сошел с ума. Что же делать? Вообще-то опасным сумасшедшим советуют подыгрывать.
– Красивая вышла яма с анчоусами, – выдохнул он, глядя на нее с восхищенной улыбкой, будто на шедевр современного искусства.
Монтальбано властным жестом заставил его умолкнуть. Галло послушно замолчал, побоявшись, что комиссар впадет в буйство.
3
Прошло минут пять, оба сидели не шелохнувшись. Галло словно заразился от Монтальбано и затаив дыхание во все глаза смотрел на облагороженную анчоусами яму.
Такое ощущение, что все прочие чувства отключились, осталось одно только зрение. Они не слышали шепота моря, даже одуряющий аромат жасмина, растущего под террасой, тоже куда-то пропал.
Потом, когда прошла, казалось, вечность, из ямы вдруг высунулась голова Руджеро. Он глянул на Монтальбано, благодарно мурмявкнул и подхватил первую рыбешку.
– Твою мать! – воскликнул Галло, поняв наконец, в чем дело.
– Зуб даю, – сказал Монтальбано, вставая, – что мальчишка там, внизу.
– Давайте поищем лопату! – предложил Галло.
– Не говори ерунды, тут все вот-вот обвалится.
– Но что же делать?
– Оставайся здесь и следи за котом. А я пойду в машину, свяжусь с Фацио.
– Фацио?
– Слушаю, комиссар.
– Мы с Галло в местечке Пиццо, под Маринади-Монтереале.
– Да, знаю такое.
– Тут, похоже, мальчишка, сын друзей, свалился в глубокую яму и не может выбраться.
– Сейчас выезжаем.
– Не надо! Позвони начальнику пожарной части Монтелузы, это для них работа. Скажи ему, что грунт тут рыхлый, пусть захватят чем копать и крепить. И главное – поменьше шума, никаких сирен, чтобы журналисты не пронюхали. Не хватало мне тут сенсации, как в Вермичино.
– Мне тоже приехать?
– Не нужно.
Он вернулся в дом и со стоявшего в гостиной телефона позвонил Ливии на мобильный.
– Как там Лаура?
– Заснула, ей вкололи успокоительное. Сейчас садимся в машину. Что с Бруно?
– Похоже, я выяснил, куда он делся.
– О боже! Как это понимать?
– Очень просто: он провалился в яму, из которой не смог выбраться.
– Но он… жив?
– Не знаю, надеюсь, что да. Скоро приедут пожарные. Когда Лауру отпустят, отвези ее к нам в Маринеллу. Не стоит ей тут находиться. Гвидо, если хочет, пусть приезжает.
– Ради бога, держи меня в курсе.
Он вернулся к Галло, сидевшему все на том же месте.
– Что кот?
– Слопал все анчоусы и зашел в дом. Вы его не видели?
– Нет. Наверное, на кухню пошел, попить.
С некоторых пор Монтальбано стал замечать, что слышит чуть хуже прежнего.
Вроде бы ничего серьезного, но кристальная острота слуха, сродни кристальной остроте зрения, как бы слегка поблекла. А ведь раньше он слышал, как растет трава! Проклятый возраст!
– Как у тебя со слухом? – спросил он Галло.
– Отлично, комиссар.
– Послушай, может, что услышишь.
Галло растянулся на животе, засунул голову в яму.
Монтальбано затаил дыхание, чтобы не мешать. Вокруг царила мертвая тишина, недаром дом стоял в уединенном месте.
Наконец Галло высунул голову:
– Похоже, я что-то слышал.
Он прикрыл руками уши, глубоко вздохнул, отнял руки и снова сунул голову в яму. Всего через минуту высунул ее и с довольным видом повернулся к Монтальбано:
– Я слышал, как он плачет. Совершенно точно. Наверное, ушибся, когда падал. Где-то далеко-далеко. Какой глубины эта яма?
– Ушибся или нет, по крайней мере, теперь мы знаем, что он жив. Уже хорошо.
Тут опять появился Руджеро, сказал «муррмяу», преспокойно юркнул в яму и исчез.
– Пошел к нему, – предположил комиссар.
Галло было осклабился, но Монтальбано махнул рукой.
– Подожди немного. А потом послушай, плачет он еще или нет.
Галло так и сделал. Он долго вслушивался, потом сообщил:
– Ничего больше не слышу.
– Вот видишь? Руджеро пришел, и он успокоился.
– И что теперь?
– Теперь я пойду на кухню, выпью пива. Тебе принести?
– Нет, я лучше фанты попью. Там есть, я видел.
Оба чувствовали облегчение, хотя для того, чтобы вытащить мальчишку из ямы, предстояло еще хорошенько помучиться.
Монтальбано выцедил не спеша бутылочку пива, потом позвонил Ливии.
– Он жив. – И все ей рассказал.
Под конец Ливия спросила:
– Мне сказать Лауре?
– Смотри сама. Вытащить его, думаю, будет не так-то просто, да и пожарные еще не приехали. Лучше пока не говори. Гвидо все еще с вами?
– Нет, он отвез нас в Маринеллу, а сам поехал к вам.
Что начальник пожарного расчета, состоявшего из шести человек, свое дело знает, было видно сразу. Монтальбано объяснил ему, что, судя по всему, произошло; упомянул про усадку, которую дал дом несколькими днями ранее, и заметил, что, по его ощущениям, дом слегка накренился. Начальник расчета тут же вытащил уровень и отвес, проверил.
– Правда ваша. Крен есть. – И принялся за работу.
Прежде всего проверил почву вокруг дома какой-то палкой с металлическим наконечником, потом обследовал дом изнутри, задержался в гостиной, чтобы осмотреть трещину, через которую в дом проникли тараканы, наконец вышел. Запустил в промоину конец гибкой металлической рулетки, долго ее разматывал, потом смотал, засунул снова и опять смотал. Пытался определить примерную глубину ямы.
