Быстро посчитав что-то на бумажке, начальник расчета подвел итог:
– Получается такая наклонная плоскость, которая начинается практически под окном гостевого санузла и заканчивается под окном спальни на глубине около трех метров.
– Выходит, яма идет вдоль всей этой стороны дома? – уточнил Гвидо.
– Именно так, – подтвердил начальник расчета. – И по очень странной траектории.
– Чем же она странная? – спросил Монтальбано.
– Если яму вымыла дождевая вода, получается, что внизу есть что-то, что не дало ей растечься во все стороны и частично впитаться в почву, утратив таким образом изначальный напор. Вода наткнулась на препятствие, на твердую преграду, которая заставила ее течь по наклонной.
– Справитесь? – спросил комиссар.
– Действовать придется с крайней осторожностью, – последовал ответ, – потому что грунт вокруг дома сильно отличается от остального. Того и гляди обвалится.
– Что значит «сильно отличается»? – удивился Монтальбано.
– Идите за мной, – предложил начальник расчета.
Он отошел на десяток шагов от дома, Монтальбано и Гвидо пошли за ним.
– Посмотрите, какого цвета почва здесь, и посмотрите, как ближе к дому, буквально через три метра, она меняется. Земля, на которой мы стоим, была тут изначально, а то, что светлее и желтее, – это песок, его сюда завезли.
– Интересно зачем?
– Бог его знает, – пожал плечами начальник расчета. – Может, для контраста, чтобы на его фоне дом эффектней смотрелся. Ага, вот наконец и экскаватор.
Прежде чем пустить его в ход, начальник расчета решил снять верхний слой песка над полостью промоины. Трое пожарных, вооружившись лопатами, принялись копать вдоль стены. Землю они сгружали в три тачки, которые их товарищи отвозили шагов на десять и там высыпали.
Когда они сняли сантиметров тридцать песка, их ждал сюрприз. Там, где по идее должен был показаться фундамент, начиналась вторая стена, идеально оштукатуренная. Чтобы штукатурка не пострадала от сырости, поверх нее в качестве защитного слоя были наклеены листы толстого полиэтилена.
Создавалось впечатление, что дом, тщательно упакованный, продолжается под землей.
– Ну-ка, копайте все вместе под окном санузла, – распорядился начальник расчета.
Мало-помалу показалась верхняя часть второго окна, расположенного точнехонько под первым. Рамы в нем не было, оконный проем был затянут двойными полиэтиленовыми листами.
– Да тут внизу еще одно жилье! – присвистнул Гвидо.
Тут-то Монтальбано все понял.
– Кончайте копать! – крикнул он.
Все остановились и уставились на него с немым вопросом.
– Есть у кого-нибудь фонарик? – спросил комиссар.
– Сейчас принесу! – откликнулся один из пожарных.
– Пробейте полиэтилен в оконном проеме, – продолжал Монтальбано.
Хватило двух ударов лопаты. Пожарный принес ему фонарик.
– Ждите меня здесь, – распорядился Монтальбано и полез в окно.
Поначалу фонарь ему даже не понадобился: проникавшего снаружи света было более чем достаточно.
Он стоял посреди небольшого санузла, в точности такого же, как этажом выше, – полностью отделанного, с плиткой на стенах и на полу, душем, умывальником, унитазом и биде.
Пока он стоял так, озираясь по сторонам и недоумевая, что бы все это значило, что-то потерлось о его ногу, так что он от неожиданности подскочил на месте.
– Муррмяу, – подал голос Руджеро.
– А вот и ты, – ответил комиссар.
Он включил фонарик и двинулся вслед за котом в соседнюю комнату.
Там под тяжестью воды и земли защитная пленка на окне прорвалась, и на полу образовалось болото.
Но Бруно был там. Стоял, забившись в угол, с закрытыми глазами и весь дрожал как в лихорадке. На лбу красовалась ссадина.
– Бруно, это я, Сальво, – тихонько позвал комиссар.
Мальчишка открыл глаза, узнал его и кинулся к нему на шею. Монтальбано обнял его, и Бруно разрыдался.
В этот самый миг в комнату вошел Гвидо, не вынесший томительного ожидания.
– Ливия? Бруно достали.
– Он цел?
– На лбу ссадина, но, думаю, ничего серьезного. Гвидо на всякий случай повез его в травмпункт в Монтереале. Скажи Лауре и, если она захочет, отвези ее туда. Я жду вас всех здесь.
Начальник пожарного расчета вылезал из окна, в которое до этого залез Монтальбано. Вид у него был озадаченный.
– Тут внизу точно такая же квартира, как наверху. Даже терраса есть, ее досками прикрыли! Осталось вставить наружные и внутренние рамы – они в гостиной штабелем сложены, – и все, можно жить! Представьте себе, даже вода уже подведена! И проводка сделана! Не представляю, с какой стати это все закопали!
Монтальбано уже пришел на этот счет к определенному выводу.
– Кажется, я понимаю. Наверняка изначально было получено разрешение на строительство одноэтажного домика без возможности последующей надстройки. А хозяин договорился с проектировщиком и прорабом построить дом в том самом виде, как он сейчас. Потом первый этаж засыпали песком. И на виду остался только верхний, который и стал первым.
– Да, но зачем он это сделал?
– Ждал строительной амнистии. Как только бы правительство ее утвердило, он бы за одну ночь откопал нижний этаж и побежал подавать запрос на узаконивание надстройки. Иначе он рисковал, хоть в наших краях это и маловероятно, что ее заставят снести.
Начальник расчета расхохотался:
– Какое там снести! У нас тут целые поселки самовольно построены!
– Да, но, насколько я знаю, хозяин дома долго жил в Германии. Видать, он малость подзабыл наши милые обычаи и вбил себе в голову, что здесь к законам относятся с тем же почтением, что и в Кельне.
Начальника расчета этот довод не вполне убедил.
– Допустим так, но наше правительство объявляет амнистии пачками. Чего ж он до сих пор…
– Насколько я знаю, он уже несколько лет как умер.
– Что будем делать? Вернем все как было?
– Нет, оставьте так. Это ведь ничем не чревато?
– В смысле для верхнего этажа? Нет, совершенно.
– Хочу показать эту красоту хозяину агентства, у которого мы сняли дом.
Оставшись один, он принял душ, обсох на солнышке, оделся. Достал еще бутылку пива. Аппетит между тем разыгрался нешуточный. Где это гуляет вся компания?
– Ливия? Вы еще в травмпункте?
– Нет, уже подъезжаем. Бруно в полном порядке.
Он положил трубку, потом набрал номер траттории Энцо:
