– Учителя его не понимают! Завидуют его уму и нарочно ставят плохие оценки!
Наконец явился Франческо, в пижаме и тапочках, укутанный в шерстяной плед. В голове комиссара при виде юноши, залезающего обратно в постель не без помощи заботливой мамаши, возник вопрос: «Как ему вообще удается стоять на ногах?»
Грузный и рыхлый Франческо словно был сделан не из костей и плоти, а из желтоватого холодца, скорее всего куриного, который при каждом движении начинал подрагивать, рискуя расплыться и потерять форму.
– Не переутомите мне его! – распорядилась мамаша, пристраиваясь на краю кровати рядом со своим сокровищем.
Она что, собирается присутствовать при допросе?
– Синьора, простите, мне бы хотелось переговорить с Франческо с глазу на глаз, – любезно, но твердо заявил комиссар.
– Я его мать!
– Ни секунды в том не сомневался, синьора, но все равно прошу вас выйти.
– Нет!
– Ну ладно, – сказал комиссар.
И добавил, обращаясь к Франческо:
– На той вечеринке, когда Нинетта влепила тебе пощечину…
– Да что вы такое говорите?! – возмутилась синьора, вскочив с места.
Потом уставилась на расплывающегося на глазах Франческо и возопила:
– Кто посмел?!
– Мама, прошу, оставь нас, – сказал Франческо.
Не проронив ни слова, яростно сверкнув очами, синьора направилась к двери. Прежде чем покинуть комнату, обернулась:
– И это твоя благодарность за все, что твоя мать каждую минуту делает для тебя?!
Вышла, хлопнув дверью. Отличная театральная реплика и мастерский выход. Аплодисменты, занавес.
13
– Она… Нинетта на меня заявила? – спросил Франческо совершенно растекшимся голосом.
– Никто на тебя не заявлял.
Сколько можно тратить время на это ничтожество?
– Ответь на один вопрос, и я уйду. Ты умеешь водить?
– У меня нет прав.
– Я не спросил, есть ли у тебя права, я спросил, умеешь ли ты водить.
– Нет. Я даже на скутере ездить не умею.
Монтальбано открыл дверь, чуть не сбив синьору, наклонившуюся, чтобы подслушивать и подглядывать через замочную скважину. Та устремилась в комнату сына, а Монтальбано пошел на выход.
Он страшно злился на себя: Микеле пытался объяснить ему, что за тип этот Франческо, а он не захотел слушать. А мог бы сберечь время и вообще к нему не ходить.
– Мне никто не звонил?
– Лично-персонально вам, как вы есть, – никто.
Значит, Бонмарито не получил вестей от дочери.
– Пришли ко мне Фацио.
– В отсутствии он, синьор комиссар.
– Тогда пришли Ауджелло.
– И он в отсутствии.
– А где он?
– С вышеозначенным Фацио, синьор комиссар.
Комиссар сел за стол, поднял было трубку – позвонить Бонмарито, напомнить о себе, дать понять, что он занимается поисками Нинетты.
Но сразу положил трубку обратно.
Ему не хватило духу. А что, если тот начнет задавать вопросы? Что ему ответить? Что все обстоит наихудшим образом? Из всего, что он слышал сперва от Лины, а потом от Микеле, складывалась вполне четкая картина. Похищение было совершено не покинутым любовником или отвергнутым влюбленным, а тем, кто, вполне вероятно, впервые увидел Нинетту. Ей не повезло попасться на глаза преступнику, который собирался похитить с улицы случайную девушку.
Хотя, возможно, не случайную, возможно, ему нужна была жертва с определенными приметами, но на месте Нинетты могла оказаться любая другая молодая блондинка.
Если бы речь шла о ком-то из круга друзей Нинетты, тот бы наверняка знал, что не стоит выжидать у кинотеатра, потому что Лина отвезет Нинетту на скутере домой. Исключением был лишь вчерашний вечер. Но похититель не мог этого знать. Можно было бы предположить сговор Лины с похитителем, но это выглядело совсем невероятным. Короче, вся полученная информация не позволяла хоть как-то сузить круг поисков.
Мими и Фацио вернулись в контору вместе.
– И где вы были?
– Ты расскажи, – бросил Ауджелло, повернувшись к Фацио. – У меня еще дела. Увидимся позже.
И выскочил из кабинета, не попрощавшись.
Вид у него был озабоченный и встревоженный. Комиссар удивленно проводил Ауджелло взглядом, пока тот не закрыл за собой дверь.
– Что с ним стряслось? – спросил он у Фацио.
– Без понятия. Он вот так помрачнел, когда я рассказал о похищении девушки.
– А зачем ты рассказал?
– Нельзя было?
– Да не в этом дело. Я хотел узнать, как это похищение всплыло в разговоре.
Вопрос комиссара имел под собой серьезные основания. Несмотря на то, что Ауджелло и Фацио много лет работали вместе, нельзя было сказать, чтобы они общались между собой.
– Пришлось, комиссар. Сейчас объясню. Когда я вернулся с задания, которое вы мне поручили…
– Кстати, что-нибудь удалось узнать?
– Никто из торговцев – правда, они уже закрывались – не заметил ничего необычного.
– Ну еще бы!
– А вы знаете, где «Сплендор»?
– Не то чтобы точно…
– Это совсем новый кинотеатр в микрорайоне Вигата-2, на короткой улочке с пятью магазинчиками и четырьмя домами, из которых три еще пустуют.
– А Нинетта как туда добралась? У нее ведь и скутера нет!
– Наверняка села на кольцевой автобус: у него как раз остановка на улице, параллельной той, где кинотеатр.
– Значит, когда они расстались с подругой, та уехала на скутере, а Нинетта направилась к автобусной остановке.
– Ну да.
– Надо сделать одну вещь, Фацио. Это срочно. Как договорим, езжай в городское транспортное бюро, узнай имя водителя, который был на кольцевом маршруте в районе восьми вечера. Свяжись с ним, покажи фото и спроси, не заметил ли он, как девушка села в автобус на той остановке.
– Одна проблема. У меня нет фотографии, ее забрал Ауджелло.
– Зачем?
– Он не сказал.
Монтальбано призадумался. Потом рассудил:
– Езжай так, без фото. Опишешь девушку на словах. Такую приметную девушку, как Нинетта, любой запомнит. Договори, что ты начал рассказывать про Мими.
– Ну вот, когда вернулся, Ауджелло зашел ко мне в кабинет что-то спросить и заметил фото Нинетты. Взял, присмотрелся, потом спросил меня, откуда оно у меня, я рассказал, в чем дело. Он попросил изложить все в мельчайших подробностях. В это время зазвонил телефон. Кто-то сообщил, что в районе шестого километра шоссе на Монтереале горит автомобиль. Вроде бы внедорожник.
