– Возьмешь фото, – продолжил комиссар, – и завтра с утра съездишь на Виа делле Розе. Спроси, не видел ли кто чего. Но по опыту знаю, это пустая трата времени.
И снова углубился в карты.
– Забыл улицу, которую назвал Вилардо, – ту, где джип свернул за угол.
– Инженер сказал, что вроде бы он повернул направо, на Виа дей Гличини.
– Посмотрим-ка, куда ведет эта Виа дей Гличини.
Он понял это, едва взглянув на карту.
Улица утыкалась в знакомую площадь – пару дней назад он сам ее искал и проезжал – ту, что с кольцевой развязкой, от которой, как лучи, отходили (или в нее упирались) четыре улицы: Виа дей Гличини, Виа Гарибальди, Виа дей Милле и Виа Кавур.
– По-моему, ясно, – сказал он Фацио, – что похититель случайно, обгоняя автобус на Корсо Де Гаспери, заметил в нем Нинетту или кого-то, кого принял за Нинетту, или все немного сложнее: он увидел женщину, не ту, которую он искал, но очень на нее похожую, которая могла бы ее заменить.
– Минутку, – сказал Фацио. – Вы хотите сказать, что он не просто так похитил первую попавшуюся девушку?
– Именно. Не стоит сбрасывать со счетов эту версию. Теперь дальше. Он резко сбавляет ход и пристраивается позади кольцевого автобуса. Через три остановки девушка выходит на Виа делле Розе. Там наш тип ее настигает и втаскивает в джип. Машина выруливает на Виа дель Самбуко, Вилардо видит ее и успевает заметить, как она свернула направо, на Виа дей Гличини. А потом обзор скрыл проезжавший автобус…
– Та самая «тройка», на которую собиралась сесть Нинетта, – закончил фразу Фацио.
– Ага.
– Значит, если «тройка» ехала впритык за джипом, похитителю надо было действовать молниеносно – схватить девушку и затолкать в машину, чтобы она не успела оказать сопротивление. И все это на автобусной остановке, в присутствии ожидавших пассажиров. Как ему это удалось?
– А знаешь, что это значит?
– Нет.
– Еще одно дело для тебя, – сказал Монтальбано.
– В смысле?
– Узнай в транспортном бюро, кто в тот вечер работал на «тройке», и поговори с ним. Спроси, не заметил ли он чего на подъезде к остановке у Виа делле Розе.
– А как мы найдем пассажиров, ожидавших автобуса?
– Про этих можешь забыть. Если они были свидетелями насилия и до сих пор не явились, чтобы дать показания, то никогда и не явятся.
Вечер выдался так себе. То есть сам по себе вечер был потрясающе красив, однако дурное настроение комиссара заслоняло все прелести пейзажа. Ужинал он на веранде, но без аппетита: никак не мог отогнать мысли о несчастной девушке.
И это его страшно злило.
Сострадание, сочувствие к человеку, на чью долю выпали мучения и страдания, – все это следует испытывать потом, после завершения дела; если же они настигнут тебя в ходе расследования, то затуманят разум, которому следует оставаться ясным и холодным, сосредоточенным на мучителе, не на жертве.
Кстати о жертве и мучителе. Должен ли он сам перезвонить Ливии?
Очередь была несомненно за ним, ведь Ливия, позвонив, проявила жест доброй воли. Но ей ответила Ингрид, и дело кончилось плохо.
Он встал, зашел в дом, набрал номер. И тут же оказался под градом упреков.
– Ты это нарочно устроил!
– Что?
– Чтобы мне ответила Ингрид!
– Ливия, как ты можешь думать, что я…
– Ты на все способен со своими кознями в духе Макиавелли!
Так, сделаем вид, что ничего не слышали.
– Ливия, прошу, если ты меня действительно любишь, дай мне пять минут и не перебивай.
– Говори.
В конце концов они помирились. Но только к рассвету. Руководство телефонной компании наверняка откупорило по этому поводу бутылочку шампанского.
В полдесятого утра Фацио был в комиссариате с готовыми ответами.
– А ты ранняя пташка.
– Комиссар, вы ведь и сами знаете: чем больше проходит времени, тем хуже для девушки.
– Что раскопал?
– Магазины у остановки на Виа делле Розе были уже закрыты, так что я не стал тратить на них время. Консьержка из дома 28 напротив остановки, прежде чем запереть парадное, заметила: там были человек десять, все ждали автобуса. Среди них стояла одна ее знакомая; они кивнули друг другу в знак приветствия.
– И она не помнит, была ли там светловолосая девушка?
– Говорит, не помнит.
– Но Нинетту достаточно раз увидеть – навсегда запомнишь.
– Именно. Консьержка говорит: не факт, что девушки там не было, потому что она не особо вглядывалась.
– Ты записал данные другой синьоры, приятельницы консьержки?
– Да, но с ней еще не беседовал, некогда было. Зайду после нашего разговора. Зато я с утра встретился с водителем «тройки», он как раз заступал на смену.
– Он что-нибудь видел?
Фацио сунул руку в карман и достал листок.
– Что написано на листке? – спросил резко посуровевший комиссар.
– Персональные данные водителя.
– Прочитаешь – застрелю!
– Как скажете, – смиренно ответил Фацио и замолк.
Комиссару пришлось подбодрить его вопросом:
– Так что он тебе сообщил?
– Водитель, подъезжая к остановке, видел джип, въехавший задней частью на место для автобуса, а около джипа – светловолосую девушку, та беседовала с кем-то на заднем сиденье.
– Он уверен?
– Что кто-то сидел сзади? Уверен.
– Продолжай.
– Потом водитель стал следить в зеркало заднего вида за садившимися пассажирами: автобус был полон, а желавших сесть – много; когда он закрыл двери и собрался объехать джип, тот снялся с места и укатил. Больше он ничего не заметил.
– И больше не видел девушку?
– Нет. И не может сказать, села ли она в автобус с остальными пассажирами.
Монтальбано погрузился в молчание.
– О чем вы думаете? – спустя некоторое время спросил Фацио.
– Прикидываю время.
– В каком смысле?
– Слушай внимательно. По словам водителя… Как его там?
– Не помню, – сказал Фацио.
Шлангом решил прикинуться!
– Разрешаю тебе заглянуть в чертов листок. Но назови только фамилию.
– Каруана Антонио.
– По словам Каруаны получается, что в джипе сидели двое – водитель и кто-то на заднем сиденье, откуда и говорили с Нинеттой.
– А разве не так?
