Возобновились бестолковые блуждания по городу.
Тут комиссар вспомнил про принцип, который применяли все без исключения отделы по топонимике – как в небольших, так и в крупных городах, – давая названия улицам. Центральные улицы получали названия в честь абстрактных понятий, таких как свобода, республика, независимость; чуть менее центральные – в честь политиков прошлого: Кавура, Дзанарделли, Криспи; следующие – тоже в честь политиков, но более современных: Де Гаспери, Эйнауди, Тольятти. Потом, все дальше от центра, шли герои, военные, математики, ученые, промышленники и так далее, вплоть до какого-нибудь выдающегося зубного врача.
На самой дальней окраине, граничившей с сельской местностью, располагались самые убогие улочки, носившие имена артистов, писателей, скульпторов, поэтов, художников и музыкантов.
Вот и Виа Виталиано Бранкати
[10] оказалась из таких – четыре домишки, и куры по улице разгуливают. По большому счету им повезло, потому что рядом с сорокалетней синьорой в черном, сидевшей на стуле с мокрым платком на лбу, стояли всего трое – пожилая женщина и двое мужчин. На любой другой улице толпу зевак пришлось бы, пожалуй, дубинками разгонять.
Перед одним из домиков стоял мусорный контейнер. Никаких сомнений: труп там.
– Кто-то еще, кроме синьоры, открывал крышку?
Свидетели покачали головой. Фацио поднял крышку, и Монтальбано, привстав на цыпочки, заглянул внутрь.
Мусора в нем не было, только труп.
– Едрить вашу налево! – сказал комиссар и бросил Фацио: – Придержи-ка ящик.
Хотел удостовериться – настолько его потрясло увиденное. Фацио обеими руками вцепился в борт контейнера. Монтальбано подтянулся на руках, лег животом на край ящика и перегнулся внутрь, пытаясь потрогать тело. Наконец распрямился и спрыгнул вниз.
Вопрошающий взгляд Фацио. Женщина тоже встала и подошла, вместе с остальными. Комиссар словно онемел. Он был в замешательстве.
Наконец с трудом выдавил:
– Там надувная кукла.
Сколько же их всего в Вигате?
– Вот и хорошо! – сказал Фацио. – Оставим ее там.
– Нет-нет, вынимайте.
Фацио и Галло достали куклу, положили на землю и уставились на нее.
Все трое вдруг смолкли и нахмурились.
Кукла была точь-в-точь как та, что держал у себя в постели Грегорио Пальмизано.
Не хватало части волос, одного глаза, одна сиська сморщилась, а тело было испещрено круглыми и квадратными латками.
В этот самый момент прибыл доктор Паскуано в сопровождении труповозки.
Монтальбано подумал, что предпочел бы оказаться в лесу в окружении диких зверей. Разумеется, старый фигляр Паскуано не преминул воспользоваться представившейся возможностью, чтобы устроить балаган.
Присев на корточки рядом с куклой, он начал пристально ее изучать.
– Труп без видимых признаков насильственной смерти.
– Видите ли, доктор, это вроде как кукла, – нерешительно вмешалась женщина, обнаружившая «тело», – она все еще стояла поблизости.
– Уберите посторонних! – отрезал Паскуано. – Мне нужно работать. – И продолжил: – Возможно, смерть наступила в силу естественных причин.
– Доктор, перестаньте уже! – сказал Монтальбано.
Паскуано резко вскочил, лицо раскраснелось.
– Даже время смерти не хотите узнать? – фыркнул он. – Вы что же, не в состоянии труп от куклы отличить? В другой раз, прежде чем меня беспокоить, удостоверьтесь, что покойник настоящий! Полный дурдом, честное слово!
Чертыхаясь, залез в машину и уехал.
Подошли санитары и замялись в нерешительности, глядя на куклу. Один почесал в затылке. Второй спросил:
– Так что, нам ее увозить?
– Нет-нет, можете ехать, спасибо.
Комиссар чувствовал себя уничтоженным.
Само собой, едва Паскуано отбыл, тут же явился в полном составе отряд криминалистов – фургон и две легковушки.
Из первой машины вылез шеф, Ванни Аркуа – с комиссаром он откровенно не ладил. И чувство неприязни было взаимным.
– Не выгружайте, нет нужды, – сказал Монтальбано экспертам, принявшимся было тащить из грузовика ящики, кофры и фотоаппараты.
– Почему же? – спросил Аркуа.
– Случилось недоразумение.
Аркуа пошел посмотреть на труп и вернулся мрачнее тучи.
– Что за глупая шутка?!
– Аркуа, это не шутка! Дело в том…
– Сегодня же направлю рапорт начальству!
– Да и черт с тобой!
Эти тоже отвалили.
А вот и прокурор Томмазео, как всегда, последний – ездит как пьяная собака.
Вылез, отдуваясь.
– Простите-простите, у меня случилась одна накладка…
Приметил лежащую на земле куклу; глазки заблестели.
– Да у нас тут женщина! – выпалил прокурор, устремляясь к «трупу».
Вылитый вампир в ломке. Когда речь заходит о женском поле, Томмазео теряет разум. Фанат преступлений на почве страсти, невинно убиенных юных красоток, в общем, любых убийств, связанных с сексом.
– Что такое?.. – разочарованно протянул он, увидев, в чем дело.
– Вот эта синьора увидела в мусорном баке куклу и приняла ее за труп женщины. Не успел вас вовремя предупредить, простите.
– Можно вас на минутку? – отозвал его Томмазео.
Прокурор отнюдь не выглядел раздраженным. Подхватив Монтальбано под локоть, отвел его в сторонку.
– Чисто для информации: вы не в курсе, где продают этих кукол? – спросил он шепотом.
Наконец все разъехались. Монтальбано велел сунуть куклу в багажник, и они вернулись с ней в комиссариат. По пути никто не проронил ни слова.
Комиссар смел со стола полцентнера бумаг и велел положить на него куклу.
– Мне нужна вторая, – сказал он Фацио. Тот, онемев, уставился на него, не понимая, что у комиссара на уме.
– Какая это вторая?
– Та, что у Пальмизано.
Фацио разинул рот.
– А это разве не она?
– Нет.
– Как?! Вы уверены?
– Уверен. Это вроде как близняшка.
– Ну надо же! Я-то подумал, что прохвосты с «Телевигаты» забрали ее, чтобы получше заснять, а потом не смогли вернуть назад и выкинули в мусорный бак.
– На сколько спорим, что их две?
