– Малыш, тебе вовсе не обязательно работать, –
задушевно начал он после ужина.
– Должны же у меня быть свои деньги, – пожала я
плечами.
– А сколько тебе платят?
– Полторы тысячи.
– В неделю?
– В месяц.
Он закатил глаза.
– Слушай, мой годовой доход исчисляется числом с шестью
нулями, в долларах, разумеется. На кой черт тебе эти полторы тысячи?
– Не могу же я просить у тебя деньги на всякие мелочи?
– Я же даю тебе по пятьсот рублей в день. Если мало,
скажи: я буду давать тебе больше. Кстати, а на что ты их тратишь?
– Тетке отправляю. Она же все свои деньги на свадьбу
потратила.
– Да, – нахмурился Вадим. – Как-то
неправильно мы живем, я вот даже не знал, что ты работаешь, и тетка… Слушай, а
одежда у тебя есть? – неожиданно спросил он.
– Конечно, – удивилась я.
– Да? – Он вроде бы усомнился.
– И куртка есть, и кроссовки.
– Ангелина Сергеевна мне что-то такое говорила… –
Ангелина Сергеевна – это наша домработница. – Завтра в три я заеду за
тобой в институт, пройдемся по магазинам.
– Да у меня все есть, – испугалась я.
Мне не хотелось ехать с ним в магазины и уж совсем не
хотелось, чтобы он появился возле института на своей роскошной тачке, я-то
всегда добиралась до места учебы троллейбусом. Но он остался глух к моим
словам, правда, мне удалось договориться о встрече на остановке, и после
занятий, с трудом отделавшись от девчонок, я ждала его там.
Поход в магазин удовольствия мне не доставил. То, что
нравилось Вадиму, совершенно не нравилось мне, и наоборот. Когда он
вознамерился купить мне норковую шубу, я долго отнекивалась, а в заключение
разревелась от отчаяния – манто нужно мне было так же, как собаке галстук, в
студенческой среде шубы не приветствовались, и я испугалась, что попросту
растеряю друзей, если начну одеваться так, как хотел мой муж. Сошлись на
меховой куртке, и я вздохнула с облегчением.
В дорогущем салоне Вадим сидел в кресле, в окружении
лебезящих продавщиц пил кофе и явно воображал себя Ричардом Гиром в фильме
«Красотка». Я этот фильм терпеть не могу и, быстро уловив некую схожесть,
разозлилась, потому что муж, сам того не желая, заставил меня почувствовать
себя продажной девкой. Самое неприятное, что, по большему счету, так оно и
было.
В институте очень скоро заметили перемены во мне: в общаге я
не жила и компаний сторонилась. Со сменой паспорта я затягивала, как могла, но
пришлось-таки его менять. После этого разговоры о тетке не имели смысла, и я
созналась, что вышла замуж. Мужская половина нашей тусовки восприняла это с
неудовольствием, женщины – с любопытством. Мое нежелание демонстрировать мужа
подогревало интерес, а вслед за этим по институту поползли слухи, будто муж у
меня страшила и алкоголик, в общем, замуж я вышла крайне неудачно. Недругами
это было воспринято с удовлетворением. По ходу выяснилось: многие из них
считали, что я слишком задираю нос и алкоголик послан мне за выпендреж. Меня
данная версия вполне удовлетворила, это все-таки лучше, чем муж-олигарх, а
человек с годовым доходом с шестью нулями иначе моими подругами восприниматься
не мог.
В остальном моя жизнь мало чем отличалась от прежней: учеба,
работа (я настояла, что до конца учебного года буду работать, так как замену
мне найти нелегко), в субботу мы отправлялись к тетке, где нас встречали
пирогами и борщом. Вадим мог целыми днями валяться на диване, а я болтала с
девчонками на кухне, отпускать меня одну куда-то он не любил. Ни с кем из его
родни, друзьями или просто знакомыми я за четыре месяца ни разу не встретилась,
если не считать водителя, который был свидетелем на нашей свадьбе. Хотя какие-то
люди иногда звонили, и Вадим подолгу с ними разговаривал.
Отсутствие общих друзей меня тоже вполне устраивало, я
подозревала, что тем для бесед у нас попросту не будет. Надо признать, в то
время я редко задумывалась о своей дальнейшей жизни. Я ждала защиты диплома, а
уж потом… что будет потом, виделось неясно. Иногда я принималась мечтать по
привычке и ловила себя на мысли, что Вадиму в этих мечтах просто нет места.
Порой это беспокоило меня, но чаще я не задумывалась над этим, мечты – это ведь
просто мечты. Я начисто забыла, что они иногда имеют свойство сбываться, но
результат зачастую далек от ожидаемого.
В конце декабря в нашем доме впервые появились приятели
Вадима. Было это так. Вадим позвонил с работы и предупредил, что приедет не
один. Я бросилась на кухню, ведь я с детства усвоила, что гостей надо встречать
хлебосольно, и к тому моменту, когда в дверь позвонили, стол у меня был накрыт.
Я распахнула дверь (по причине позднего времени Ангелина Сергеевна давно отбыла
домой) и обнаружила на пороге четверых нетрезвых мужчин, одним из которых был
мой муж. Вадим пробормотал что-то вроде: «Малыш, извини, мы немного выпили» – и
прошел в холл, его друзья так и остались стоять на пороге с вытянутыми лицами.
– Заходите, – замахал им рукой Вадим, и они вошли,
переглядываясь. Сняли пальто, и я повесила их в шкаф, а затем проводила гостей
на кухню. Мужчины охнули, ахнули и, устроившись за столом, стали выпивать. Я,
убедившись, что все в порядке, тихо снялась с места и направилась в соседнюю
комнату, оставив дверь открытой на тот случай, если им что-то понадобится. К их
разговору я не прислушивалась, но не могла не обратить внимание на реплику
одного из гостей.
– И где такие девки водятся? – спросил он.
– Места надо знать, – ответил мой муж.
– Нет, серьезно, – не унимался гость, звали его
Сергей Петрович. – Я-то думал, ты завел себе какую-нибудь страшилу, чтоб
дома сидела и не вякала, а тут такая красавица.
Мужа понесло, он стал перечислять мои достоинства, назвав
меня тихой, как мышка, кроткой, как ангел, на редкость покладистой, особенно
упирая на то, что ничего ему это счастье не стоит, я довольна малыми деньгами,
не попрошайничаю и даже к тряпкам совершенно равнодушна.
– Прикинь, она мне обходится в сущие копейки, так она
еще из этих денег тетке умудряется помогать. Родни, кроме этой самой тетки, у
нее никакой, есть, правда, мать, но она дочь еще в детстве своей сестре
сбагрила, так что полный ажур. Закончит свой дурацкий институт, сделаю ей двоих
детей, и жизнь, считай, удалась.
– Повезло тебе, – согласно закивали все трое.
