Остаток вечера мы кружили по городу, заехали к Васе, потом
еще к каким-то людям. Саша меня с собой не брал, приходилось ждать его в
машине. Часам к одиннадцати вернулись в «Альбатрос», поставили «Лендровер» на
стоянку. Уже стемнело, зажглись фонари, воздух был теплым, и я подумала: «Какая
красивая ночь».
– Хочешь, прогуляемся? – точно читая мои мысли,
спросил Саша. Я подхватила его под руку, и мы отправились к реке. Прошли мимо
пристани и спустились к самой воде. Саша сел, сорвал травинку и стал ее жевать,
глядя на реку, которая делала в этом месте плавный поворот. Я пристроилась
рядом, нерешительно обняла его. Он чуть отстранился и сказал: – Не привыкай ко
мне.
– Не привыкай? – растерялась я.
– Ну, да… Через пару дней мы все равно разбежимся,
будет хуже.
Я не знала, что сказать. Мысли путались, с чувствами тоже
было не лучше, в душе нарастали обида, боль, но все перевешивал страх.
– Я тебе совсем не нравлюсь? – выпалила я, зная,
что ничего глупее в данной ситуации спросить не могла.
– Дело не в этом, – ответил он неожиданно мягко, и
стало ясно: меньше всего в тот момент он хотел меня обидеть.
– А в чем?
– В чем? Ну, хотя бы в том, что этот тип в общем-то
прав. И у меня нет никакого желания тащить тебя с собой в могилу.
– Что будет в пятницу, Саша? – резко спросила
я. – Скажи, прошу тебя, чтобы я не свихнулась от страха.
– Да ничего не будет, – отмахнулся он. –
Соберутся люди и сделают мне предложение, от которого я не смогу отказаться.
– И ты его примешь?
– Нет.
– И что потом?
– Потом… – он пожал плечами, не желая продолжать.
– Они попытаются тебя убить, – помедлив, сказала
я.
– Не здесь и не сейчас. Может, через месяц, через год,
как повезет. Но если решат, то в конце концов убьют, конечно.
– Но ведь… можно уехать за границу…
– Какой в этом смысл? – удивился он.
– Кирилл говорил: тебя уже не раз пытались
убить. – Саша не ответил, да я и не ждала ответа. – Он говорил:
однажды тебя заманили в ловушку, ты знал, что это ловушка, но все равно пошел.
Их было двенадцать, а ты один…
– Во-первых, не двенадцать, а семеро; во-вторых, мне тогда
здорово повезло. А в-третьих и главных… – он опять помолчал, –
времена действительно изменились. Другие люди, другая жизнь. И не осталось
никого, кто был мне дорог, они давным-давно лежат в могилах, а я всех пережил и
не нахожу в этом ничего хорошего. И мне, по большому счету, уже давно на все
плевать. Герои умирают молодыми, – усмехнулся он. – О Че Геваре
слышала?
– Конечно.
– Ну, вот. Кому он был бы нужен, доживи до глубокой
старости и умри в своей постели?
– И по этой причине ты решил не принимать их
предложение?
– Я в любом случае его бы никогда не принял. Это дело
чести.
– А как же я? – задала я глупый, беспомощный
вопрос, но он его понял по-своему.
– Я уже сегодня отправил бы тебя из города, если бы не
одно «но»… Кто-то всерьез решил от тебя избавиться, и ко мне это не имеет
никакого отношения, к моим делам, я имею в виду. Значит, пока есть время, с
твоими недругами надо разобраться. Вот и все.
– Хорошо, – подумав, сказала я. – Пусть
несколько месяцев, даже месяц. Я согласна.
Саша смотрел хмуро, видно, не очень понимая, о чем я.
– Этот месяц я буду с тобой и умру с тобой.
– Прекрати, – разозлился он. Герой, похоже, совсем
не нуждался в верной подруге, что, впрочем, меня не удивило. – Тебе
сколько лет?
– Двадцать три.
– Вот именно.
– При чем здесь мой возраст?
– При том, что дури у тебя в голове много. Уедешь, как
только я скажу. Поняла?
– Ты сказал: тебе давно на все плевать, потому что
никого не осталось из тех, кто тебе дорог. А что тогда делать мне? Что мне
делать без тебя?
– Выходить замуж, рожать детей…
– Хорошая идея. Женись на мне, и я рожу тебе детей. Ты
не можешь или не хочешь, что одно и то же, а я не хочу никого другого. Или ты,
или никто. И не надейся, что сможешь от меня избавиться.
– Ладно, пошли ужинать, боевая подруга, –
засмеялся он, поднимаясь. И мы направились к гостинице.
Я знала, что он мне не поверил, он счел это бабьей
болтовней, которую, возможно, приятно слушать, но не стоит воспринимать
всерьез. А я понятия не имела, как объяснить ему, что это не блажь, не пустые
слова. Я чувствовала – жизнь без него лишена смысла, и никакие доводы разума
тут не помогут. Да, мы знакомы всего пару дней, я ничего, не знаю о нем, если
не считать рассказов Кирилла, больше похожих на легенды, а то, что знаю, должно
было меня насторожить, напугать и заставить поскорей уносить ноги от этого
парня, для которого таскать трупы не в диковинку, так же, как стрелять в людей,
пусть они это и заслуживали. Я жила без него двадцать три года, значит, еще
проживу. Успокоюсь, забуду, выйду замуж… Но все эти доводы рассыпались, как
гора сухих листьев при первом дуновении ветра, потому что правда была в другом:
я люблю его и хочу быть с ним, и перед этим яростным желанием отступало все,
даже страх смерти, и я подумала, что главное – в тот последний момент оказаться
рядом с ним.
На следующее утро мы проснулись поздно, позавтракали, и Саша
сказал, что ему надо ненадолго отлучиться. Я заявила, что боюсь оставаться
одна, раз сидение в номере не спасает от встреч с малоприятными людьми. Саша
хмуро кивнул, и в результате я отправилась с ним. Только мы оказались в старом
городе, как Саша повел себя загадочно. Вдруг рванул в какую-то подворотню и
принялся петлять по узким улочкам, пока, в конце концов, не вернулся к исходной
точке, то есть к старому двухэтажному зданию, напротив которого и была та самая
подворотня. Мы въехали во двор, на этот раз просто сдали назад и укрылись в
тени большой липы. Если до этого момента у меня не было объяснения, почему мы
мечемся по улицам, то теперь по– явилась уверенность, что это было не просто
так. И я спросила:
– Зачем мы здесь?
– Пытаюсь выяснить, кого мы на этот раз заинтересовали.
Я продолжала смотреть с недоумением, и Саше пришлось
пояснить:
