Пистолет, кстати, я ночью спрятала в свою сумку, он до той
минуты так и лежал на столе. Утром Саша про него даже не вспомнил, и я теперь
гадала, хорошо это или плохо.
– Зачем он тебя зовет? – осмелела я.
– Торговаться.
– А ты…
– Ты русский язык понимаешь? – разозлился он. –
Я сколько раз должен повторять одно и то же?
– Вон птичка, – пискнула я, уходя от опасной темы.
– Две, – кивнул Саша.
– Что?
– Две птички. Пошли к Васе, надо машину забрать.
К пяти часам мы подъехали к кафе «Таис». Возле дверей нас
встретил молодой человек и проводил в комнату, что была за кухней. В комнате в
кресле сидел Лысый, положив ноги на журнальный стол и разглядывая потолок.
Кроме двух кресел и стола, здесь был еще диван. Саша кивнул мне на него, и я
устроилась на краешке, Саша сел напротив Лысого. Тот ноги убрал и выжал из себя
улыбку. Саша на это никак не отреагировал.
– Слышал о вчерашнем, – сказал Лысый, Саша едва
заметно поморщился. Оставшись доволен произведенным эффектом, Лысый заметил: –
Я бы предпочел поговорить наедине.
– Перебьешься, – ответил Саша, теперь поморщился
Лысый.
– Как знаешь. Камень у тебя? – помедлив, спросил
он.
– Конечно.
– И что ты думаешь делать?
– Пока не знаю.
– Давай договоримся, – передвигаясь ближе к Саше,
вздохнул Лысый. – Ты забудешь эту историю, а я в свою очередь тебе помогу.
– Ты ничего не решаешь.
– Возможно. Но Беспалый ко мне прислушивается.
– Он тоже ничего не решает, – покачал головой
Саша.
– Но слово Беспалого немаловажно. Ну так что?
– А скажи-ка, Дима, – откидываясь на спинку
кресла, медленно произнес Саша. – Зачем понадобилось убивать всю семью
Райкова? Ну, его шлепнули, понятно. А жену с детьми зачем? Припугнули бы бабу,
она б на все и так согласилась.
– Чего ты дурака валяешь? – обиделся Лысый. –
Шлепнули бы его одного, и дурак бы понял, в чем дело.
– А на куски их резали для своего удовольствия или в
этом тоже был какой-то смысл?
– Я не резал. Ты что, не знаешь этих чокнутых
наркоманов? Они мать родную зарежут, глазом не моргнув. – Он хмуро
уставился на Сашу и добавил нетерпеливо: – Давай кончать с этой бодягой. Так да
или нет?
Саша усмехнулся:
– Я тебя всегда считал мразью, а с мразью, Дима, я не
договариваюсь.
– Вот как. А ты кто? Ты… что ты из себя корчишь? Перед
девкой своей бахвалишься? Давай… порезвись маленько. Недолго тебе осталось. А я
еще поживу. И знаешь что я сделаю, как только ты сдохнешь? Я твою сучку из-под
земли достану, а потом в эту землю зарою, еще живой. Если бы не она…
– Зря ты это сказал. – Саша поднялся, достал из
кармана пистолет и не спеша стал прикручивать к нему глушитель. Я вцепилась в
ручку дивана, а Дима усмехнулся:
– Что ты меня пугаешь, тварь? Ты этого не сделаешь. И
ты и я знаем… – договорить он не успел, раздался хлопок, и тело Лысого
обмякло в кресле, на его голову я старалась не смотреть.
– Идем, – позвал Саша, я поднялась, покачнулась,
но он успел подхватить меня под локоть. Мы быстро покинули кафе, парень на
входе проводил нас настороженным взглядом и бросился куда-то по коридору.
Мы возвращались в «Альбатрос», что не укладывалось у меня в
голове. Труп сейчас обнаружат, и в «Альбатросе» нас, скорее всего, будет ждать
милиция. Я посмотрела на Сашу, но не рискнула задать вопрос. Он выглядел
совершенно спокойным, точно двадцать минут назад не застрелил человека, и мысли
о милиции его, судя по всему, не беспокоили.
Не успели мы войти в его номер, как в дверь громко
постучали. Я похолодела от ужаса, перевела взгляд на Сашу, не зная, что делать,
дверь между тем распахнулась, и в номер стремительно вошел Олег Николаевич. За
ним с постными лицами ввалились двое парней, «ворон» и здоровяк, с которым мне
уже приходилось встречаться. Они замерли у двери гостиной, Саша в этот момент
стоял к ним спиной, доставал коньяк из бара.
– А, привет, – через плечо бросил он Беспалому, а
тот зашелся в крике:
– Ты что, ополоумел совсем, сукин сын? Ты что творишь,
а? Совсем крышу снесло? Ты хоть соображаешь…
– Скажи ребятам, чтобы вышли, разговор есть, –
вздохнул Саша, устраиваясь в кресле.
Его спокойствие Олега Николаевича окончательно доконало, но
он все-таки кивнул своим подручным, и те поспешно покинули номер. Он едва
дождался этого мгновения и опять заорал.
– Ты всех достал, идиот, своими выходками! Какого хрена
ты его пристрелил? Ты соображаешь, что делаешь? Ты сдохнешь, придурок,
сдохнешь! – кричал он, жилы на его шее вздулись и, казалось, вот-вот
лопнут.
А меня вдруг переклинило.
– Прекрати на него орать! – рявкнула я. –
Разорался тут… он без тебя знает, что ему делать.
Олег Николаевич, выпучив глаза, открыл рот и тут же закрыл.
Саша, прикрыв лицо рукой, зашелся беззвучным смехом.
– Это что ж такое? – смог-таки произнести Олег
Николаевич.
Саша убрал руку от лица и серьезно сказал:
– Не принимай близко к сердцу. Она у меня с придурью. А
ты марш в спальню, – повернулся он ко мне. – И чтоб я тебя не слышал
и не видел. И дверь поплотнее закрой.
Я бросилась в спальню, но слова, касающиеся двери, решила
проигнорировать. Прикрыла ее неплотно и, держась за ручку, приникла к щели.
– И правда кошка дикая, – проворчал Олег
Николаевич, опускаясь в кресло. – Распустил девку.
– Есть немного, – охотно согласился Саша. –
Надо бы ее приструнить, да жалко дурочку.
Саша выложил на стол изумруд и придвинул к Олегу
Николаевичу.
– Что это? – спросил тот.
– Ты его раньше не видел?
– Допустим, видел.
