Несмотря на странные понятия о жизни и привычки, Янли умная девушка. Как она может не понимать, что ее поведение позволительно с рабом, чей рот закрыт печатью. Или с людьми, которые никогда не видели ее лица. Но не с вражеским шпионом! Чоу могут быть должны нам хоть тысячу жизней, но это еще более сподвигнет их искать способы… избавиться от долга.
— Какие доказательства? — ехидно уточнила лиса, возвращаясь мимо ширмы, которой была отгорожена бочка для купания, и сдвигая ее в сторону. Судя по тому, как прозрачный пар слегка колебался в воздухе над водой, та была горячей. Янли попробовала ее пальцами, кивнула, сыпанула уже знакомого зеленого порошка, вернулась ко мне и принялась раздевать. Привычно бесцеремонно и спокойно. Как будто и не ведем мы серьезный разговор. — Ты думаешь, я у него на неприличном месте именной автограф иголками выколю или что? Он же не девица, которую можно скомпрометировать, да еще оставить неопровержимые улики в виде беременности.
Я ненадолго впал в ступор — вот как с ней спорить? Все равно что черепахе на гуцине играть, ожидая похвалы. Одинаково бесполезно. За все время преподавания на пике мне еще не встречалось столь… нахальных и неверующих подопечных. И чем тогда мне достучаться до своей жены и ученицы?
Пока раздумывал о возможных путях решения проблемы, сам не заметил, как оказался голым и в бочке. Зато нужные слова, кажется, нашел.
— Ты зря думаешь, что второй муж тебе не грозит. Вдовой стать легко. Тем более пока я столь непозволительно слаб, — если и это на нее не подействует, что ж, я не стану продолжать. — А у следующего твоего супруга рабской печати уже не будет, ученица… — Я печально покачал головой и отвернулся, погружаясь практически по самый нос в неприятную, но целебную воду.
Лиса мгновенно перестала улыбаться и посмотрела на меня так, что я заподозрил — весь предыдущий разговор она из каких-то своих непонятных побуждений валяла дурака. Нарочно. Выводила меня из себя? Отвлекала от чего-то?
— На самом деле, если они решат сделать меня вдовой, им никакие доказательства не нужны, — серьезно сказала она. — Поэтому нужно быть втройне осторожными. В частности, тебе нежелательно покидать поместье. И вообще выходить из дома.
И высыпала в воду все то, что собирала в свою чашечку.
— Ты! — Я попытался выбраться из бочки, но мягкая лапка сонной слабости скользнула по позвоночнику, окончательно лишая возможности двинуть даже пальцем. Легкая взвесь порошка из пиалы мгновенно растворилась в горячей воде и будто тонким слоем осела на коже, проникла под нее до самых костей, превращая тело в невесомое ничто.
— Я, — согласилась лиса, ловя меня за плечи, придерживая и не давая погрузиться с головой. — Долг платежом красен, дорогой супруг. Ты позаботился о моем отдыхе в нашу первую брачную ночь, теперь я позабочусь о твоем. Это тебе полезно, ведь ты все еще очень слаб. А кроме того, даст понять некоторым столетним юношам, как я отношусь ко всякого рода попыткам решать за меня, меня не спросив. Я благодарна за заботу. Но не позволю ни тебе, ни кому-то другому распоряжаться моей жизнью.
Слова были достаточно жесткими по содержанию, но тон, которым она их сказала… мягко, без злости, почти мне на ухо, касаясь его губами. Тонкая рука убрала намокшую прядь, которая от звука ее слов и движения воздуха щекотала мне шею, а потом мне показалось, что Янли коснулась бьющейся выше ключицы тонкой жилки… легким поцелуем.
— Вот же… бесстыдница, — только и смог произнести я, чувствуя, как мое сознание уплывает в страну снов. И я не удивлюсь, если впервые за сотню лет эти сны окажутся эротическими.
Глава 41
Янли
Вот и ладушки. Когда спит, прямо не небожитель, а булочка с корицей. Тощенькая, правда, булочка, диетическая. Не успел еще Юншен за десять дней откормиться до нормального телосложения, но хоть на замученный скелет чьего-то детеныша тоже больше не похож.
Для опытного работника скорой помощи вынуть из бочки одного худощавого небожителя, оттащить до кровати, вытереть и уложить — не то чтобы совсем легко, но и не особенно трудно. Я девица молодая, сильная, тренированная даже, можно сказать. И вообще, в местной системе письменности, как и в земной китайской, женщина обозначается двумя иероглифами: работа и лошадь. То есть по умолчанию слабой быть не может.
Мурлыкая себе под нос шлягер из своего старого мира, я развернула простыню, в которую укутала тело небожителя после извлечения того из воды, и слегка критически осмотрела. Ну… не ребенок. Во всяком случае, в некоторых местах точно.
Не отказала себе в удовольствии ощупать этого «мужа» уже не только с диагностической целью и слегка задумалась над тем, что, может быть, не так уж мне и не повезло. Когда окончательно войдет в форму, будет вполне ебабель… э-э... привлекательным. Захочу секса — далеко ходить не придется. Другое дело, что я пока не особо рвусь устанавливать близкий контакт такого уровня. В том числе и поэтому усыпила, помимо воспитательного эффекта. А то ишь, мужем себя почувствовал, командирские нотки в голосе так и лезут, так и лезут.
Но вдовой становиться я все же не хочу. Меня, пожалуй, этот устраивает. И даже не только из-за рабской печати, хотя она — один из главных аргументов. Просто есть в нем что-то такое привычное, даже успокаивающее. Помимо запаха. Значит, стоит поберечь ре… в смысле, парня.
Кстати, что у него там с ци? А зашибись у него там… Золотое ядро не восстановилось, сказок не бывает даже в сказках. А вот сиреневое на уровне переносицы и красное в промежности… ядра не ядра, а вихревые потоки меридианов подросли очень заметно. Так, что издалека можно принять за зачатки того самого ядра.
Интересный будет эксперимент… и гладенький такой. У небожителей у всех волосы растут только на голове или мне уникум попался? Моя ладонь тихонько скользнула по его груди от ключицы вниз, мизинец задел мгновенно сжавшийся в розовую горошинку сосок, ниже, по наметившимся кубикам пресса… раз, два, три… ха, все восемь на месте. А ниже… ого. Ого! Хорошо мы спим, однако. Ну ладно, раз я ему брачной ночи не выдала, пусть хоть сон приснится эротический. Судя по состоянию нефритового жезла (здесь его реально так называют!) — оно уже. Полным ходом.
Хмыкнув, я укрыла Юншена одеялом и пошла готовиться ко сну. Никуда я в эту ночь идти не собиралась, мне и предыдущей достаточно. Да плюс свадьба и прочие безобразия. Никакого здоровья не хватит. Вон до чего я докатилась! В постели симпатичный голый парень в полной боевой готовности, а я если и думаю о чем, так только о подушке и как бы не отрубиться раньше, чем я до нее доберусь. Хотя… некий не совсем врачебный интерес с моей стороны все же присутствует, от себя-то чего скрывать?
Утро началось с того, что теплая подушка подо мной зашевелилась.
— Ли… лисичка, колено убери. Пожалуйста, — прохрипело где-то у меня над головой.
— М-м-м? — Мне очень удобно и уютно спалось, но я послушно заерзала.
— В… в другую сторону… — буквально просипели в ответ. — Янли, почему я… совершенно голый?!
