— Янли! Перестань так… делать. — Кажется, заклинатель очень сильно себя сдерживал, чтобы банально не орать. — Если нужно обследовать ци — давай, но...
— Слушай, — я, оставив в покое напрягшегося как струна змея, повернулась к мужу и уперла руки в боки, — так дело не пойдет. Если ты все время будешь соваться мне под руку со своей ревностью, никакого лечения в принципе не получится.
— Не я настаивал на его лечении, — буркнул он. — Не будет так не будет, мне же спокойнее.
— Кроме него у меня еще миллион пациентов по всей Поднебесной, с каждым будет такой цирк? — Я устало вздохнула. — М-да. Ладно, кажется, нужно наглядное объяснение. — Я временно отодвинула связанного змея дальше к стенке и бесцеремонно набросила на него целый ворох одеял. Ничего, за двадцать минут не задохнется.
— Раздевайся, — скомандовала заклинателю, отойдя за ширму, чтобы вымыть руки. Профессиональная привычка — после каждого пациента надо сделать это обязательно, только потом притрагиваться к другому телу. С любыми намерениями.
— Зачем? — подозрительно взглянул на меня заклинатель.
— Все равно время утренних процедур. Заодно я покажу тебе разницу между лекарем… и кое-чем другим. А то ты упорно думаешь, что я щупаю людей за разные места ради собственного удовольствия.
— Прямо при… — Он округлил глаза на змея, но все же потянулся к завязкам пояса. Похоже, меня определили в настоящие извращенки. — Нет, я рад, конечно, что ты решила исполнить супружеский долг, но ведь сама...
— Я ему в лицо немного сонного порошка распылила и накрыла. Ничего не увидит и не услышит. Хотя в целом я ничего страшного с тобой делать и не собираюсь. А про супружеский долг ты не разлетайся, на него времени нам не хватит. Порошок в такой дозе действует двадцать ми… м-м-м… треть палочки.
— Почему мне кажется, что ты снова хочешь надо мной поиздеваться? — вздохнул Юншен, скидывая с себя верхние халаты.
— Если кажется, медитировать больше надо, — ехидно вывернула я старую поговорку с Земли. — Ложись.
— От галлюцинаций помогает печать концентрации… если ты это имела в виду, — решил оставить за собой последнее слово небожитель и, буквально фонтанируя недовольством, рухнул на кровать. Навзничь. И руки вытянул по швам, как стойкий оловянный солдатик.
Ко всяким медицинским процедурам Юншен действительно уже привык. И почти не реагировал. То есть все равно вздрагивал, задерживал дыхание или цепенел, но в целом воспринимал мои действия именно как лечение. Что и требовалось доказать.
— Хм-хм, до полноценного ядра как до горной вершины на черепахе, — констатировала я через какое-то время. — Но у тебя третий узел увеличился, вот тут. — Я положила ладонь чуть ниже пупка. — Оранжевый. Интересно… Все, что с тобой происходит, начинает тебе нравиться, муж мой? А чего тогда ворчишь? Или ворчать тоже нравится?
Юншен даже не двигался, только резко отвернулся, уткнувшись лицом в мягкую против здешних обычаев подушку, лишь кончики ушей краснели из-под длинных черных волос.
— Понятненько. Что же, на сегодня с лечением все. Только вечером, как всегда, в бочке с порошком вымокнешь.
Юншен тут же попытался вскочить, но я придавила его обратно к кровати, положив обе ладони на грудь, и улыбнулась сладко-сладко:
— Куда? «Всё» только с лечением. Теперь пришло время урока.
— Какого еще урока? — «Смертельно обиженный» муж недоверчиво взглянул на меня из-под отросшей челки.
— Самого главного. — Моя рука скользнула по его груди, мизинец нарочно медленно погладил напрягшуюся горошинку соска, а потом рука двинулась дальше, ниже, неторопливо и едва касаясь.
Я не пыталась его поцеловать или еще как-то дополнить свои действия, только руки, только движения пальцев. По тем самым точкам, где я касалась его для лечения. Почти как несколько минут назад. Вот именно — почти.
— Чувствуешь? — Наклонившись еще ближе, я поймала чуть расфокусированный взгляд. — Чувствуешь… разницу?
— Чувствую… твою бессовестность, вот что я чувствую! — собрался с мыслями небожитель и взглянул меня чуть ли не гневно.
— Пр-р-равильно, — промурлыкала я, нежно обводя указательным пальцем заклинательский пупок и чуть щекоча краешек впадины. — Сейчас я абсолютно бессовестно… хочу тебя. Но не получу… пока. Пока ты не поймешь, в чем тут секрет.
Юншен практически задохнулся. И я его даже понимала, не слепая же. Поскольку несчастный мой муж так и оставался совершенно голым, я своими глазами видела разницу между его состоянием во время лечебных процедур и вот сейчас.
Надо было только, чтобы он сам ее осознал уже наконец.
— Хватит, — закрыв глаза ладонью, тихо произнес он. — Иди лечи. Кого хочешь и куда хочешь. Оберегать надо не тебя от мужчин, а мужчин от тебя.
— М-да. — Я резко отстранилась и встала. И ушла опять за ширму. Загремел веселый рукомойник системы «огородный с пимпочкой». Что ж… либо я плохо объяснила, либо он не умеет такое понимать, либо… что-то еще. Ну, бывает.
Я поняла, что мне очень нравится Юншен. И я его действительно хочу. Но не знаю, смогу ли… потому что перестать быть собой не смогу точно.
Глава 48
Юншен
Я медленно поднялся с нашей супружеской постели и начал одеваться. Ха, супружеской. Даже самому смешно. Разве можно называть супругом того, чье мнение априори не учитывается. Того, над кем буквально в открытую смеются и всячески унижают. Да ладно супругом, мужчиной — и то нельзя! У наложниц и то больше права голоса!
Наверное, не будь на мне рабского клейма, я бы ушел. В долгую медитацию куда-нибудь в горы. Потом бы вернулся, конечно, чтобы выплатить всем долги… и ушел уже по-настоящему. Потому что быть шутом в собственной семье и врагу не пожелаешь. Пусть теперь змея… лечит. Он привыкший.
Янли чем-то гремела за ширмой, потом вышла оттуда со странным лицом и села у стола. Посмотрела на меня долгим взглядом и пробормотала себе под нос что-то вроде: «Кому тут сто лет… Ладно, сама дура и взрослая тетенька».
— Иди сюда. Чаю налить? Змей проспит еще немного.
— Не нужно, я выпью отвар, — безэмоционально кивнул я, вставая и собираясь уйти… может, меня пустят к А-Лею. Конечно, брат будет на стороне сестры, но, возможно, ничто мужское ему не чуждо.
— Я попытаюсь еще раз. Словами, через рот, раз на примере не получилось, — остановила меня Янли, схватив за полы верхних одежд. Пришлось сесть обратно.
— Я слушаю. — Как будто у меня есть выбор, да? У меня даже от предыдущих мыслей уже печать саднит.
— Юншен, ты мне очень нравишься, — начала она.
Да, верю, игрушка из меня вышла забавная.
— Я уже почти забыла, что за дурацкие обстоятельства нас свели. Но не могу забыть другое…
