— Вот, — кивнула Янли, отрывая мою руку от спины пациента и ведя в цуне над телом куда-то в сторону ног. — Теперь касаться не обязательно, чувствуешь?
— Да… — Я еще больше преисполнился жалостью к несчастному змею, пусть и где-то в глубине души. Очень глубоко. Что ж, теперь хотя бы понятно, откуда все началось.
— Вовремя никто мер не принял, а потом искажение ци стало разрастаться, — вздохнула Янли. — Можно прямо проследить, каким путем оно шло.
Я поневоле заинтересовался и в этот момент даже где-то понял, о чем говорит жена, когда ругается на меня за излишнюю ревность. Мне стало все равно, кто лежит на столе, от его личности почти ничего не осталось, я видел только болезнь и хотел лишь одного: изучить ее и найти решение этой головоломки. Это… всегда так у целителей? Значит, поначалу она и ко мне что-то такое ощущала, не более? А в какой момент все изменилось?
— В трактате из хранилища сказано, что существует состав, нейтрализующий искаженные связи и приводящий ци в надлежащее состояние. — Янли оставила меня самостоятельно изучать змея, как только поняла, что я перестал от него шарахаться. — Но точного рецепта нет, лишь ссылка на другую работу этого же автора. Так что нужен еще один свиток и подробное изучение рецепта. У нас стадия не начальная, искажение зашло далеко. В выписке господина старшего смотрителя есть адрес, в каком из хранилищ столицы мы можем найти нужный свиток.
— Жаль, что в свое время не увлекался трактатами целителей — не моя специализация, — задумался я, перебирая в памяти прочитанные книги и свитки. В основном это были бестиарии, техники совершенствования и закатки тела, стихийные и бытовые умения, барьеры и амулеты. — Тем не менее я смогу рассказать многое о духовных растениях и животных. И смогу помочь с выбором нужных ингредиентов или, допустим, поиском их альтернатив.
— Угу, рецепт — это хорошо, но ингредиенты еще где-то надо будет добыть. — Янли почесала нос кончиком кисточки, и я тихо фыркнул — удивительно все же, что она, такая уверенная и умелая, превращалась в криворукого ребенка, стоило делу дойти до каллиграфии. Вот и сейчас — уже пятно туши на щеке и манжеты в мелких брызгах.
— Знаю, что для учеников, переживших начальное искажение, глава пика целителей всегда просил добыть корни янтарного османтуса и жемчужные эноки, — все же нашел я полезное в своих воспоминаниях. — Естественно, пропитанные природной ци.
— Хм, такие дорогие ингредиенты на рынке у нас не купить. Надо ехать на Травный рынок, это в другом предместье. Кстати, хранилище, в котором есть нужный нам список, тоже там, они специализируются на лекарских свитках. Значит, собираемся, — кивнула жена, что-то еще записывая на листе бумаги своими невозможными каракулями. Как она сама умудряется потом это прочесть? И что за странная привычка располагать иероглифы не сверху вниз, как положено, а совершенно диким образом — горизонтально, да еще и слева направо?!
Не выдержав этого издевательства, я подошел, отобрал кисть и скомандовал:
— Диктуй. — И после небольшого раздумья добавил: — Как закончим со змеем, сядем за уроки каллиграфии.
— Ни за что! — испугалась лиса. — Мне и так хорошо. Тем более я все, что надо, написала. — Она как маленькая спрятала руки за спину, словно я уже примерился бить ее ученической линейкой по ладоням.
— Каллиграфия дисциплинирует твой дух и позволяет отточить ловкость пальцев для составления нужных печатей и начертания амулетов. Если ты желаешь в дальнейшем стать духовным целителем, то придется изучать не только одиночные знаки, но и массивы. А там один кривой символ — и у тебя вместо пациента маленькая горка пепла. — Я немного приукрасил действительность. Но совсем немного. Убить неверным заклинанием человека — слишком просто.
— Демонов братец, — тоскливо простонала жена. — Жила, никого не трогала, целых полтора… так. Ладно. Пойду скажу слугам, чтобы готовили повозку. Отправляемся прямо сейчас. Травный рынок работает круглые сутки, а в хранилище мы попадем… хм... только завтра утром. Но нам в любом случае придется заночевать в гостинице, ехать почти через всю столицу, палочек двенадцать.
Я кивнул и ткнул змея пальцем в ребро — хватит прохлаждаться, телохранитель, иди собирайся.
А сам в который раз задумался — что же случилось с лисой полтора года назад? Мне кажется, это очень важно узнать.
— Надень те одежды, что подарила твоя мать на нашу свадьбу, цвета цин, — все же решил я попросить супругу. В ее гардеробе было мало традиционных платьев. В своих нарядах она тоже выглядела в рамках приличия, но почему-то мне очень хотелось, чтобы в чужом пригороде моя супруга смотрелась не просто «хорошо», а была прекрасна, как настоящая юная небожительница.
— М-м-м? — Янли отвлеклась от перечитывания своих каракулей, посмотрела на меня и вдруг улыбнулась. — Хорошо. Сейчас достану. Там парные одежды есть, для тебя.
Если бы я мог предположить, чем кончится эта поездка, я бы… хотя нет. Не знаю, что я сделал бы. Во всяком случае, подготовился бы лучше и думал не о цвете и количестве слоев одеяний жены, а о том, как ей под эти одеяния панцирь из лунного серебра надеть. Два панциря. И поводок.
Глава 55
Янли
Вообще, все прошло на удивление мирно, учитывая непонятные взгляды сквозь стены и общий бедлам, воцарившийся в моей жизни после появления подарочного заклинателя.
Самое ужасное… самое ужасное, что я, хотя и ругалась вслух на все эти беспорядки, в глубине души чувствовала себя так, словно проснулась от спячки. Мне кажется, с того момента, как я впервые открыла глаза в чужом мире и в чужом теле, у меня внутри все словно немного заморозилось, как при хорошей анестезии. Эмоции, воспоминания, привязанности, сожаления… спрятались за завесой легкого морока, остались только факты и тот новый опыт, что нахлынул отовсюду. А теперь действие этого странного препарата начало сходить на нет...
Впрочем, может, это и к лучшему. Теперь мне даже в ужасном паланкине на колесах, тряском и безумно душном из-за тяжелых занавесей, не скучно и не сразу муторно. Можно по сторонам смотреть, можно поспать на теплом заклинателе. Который еще и обнимет, устроит поудобнее.
В наше небольшое путешествие мы решили собраться и одеться согласно всем местным регламентам. Потому и у меня и у него были многослойные ханьфу, матерчатые сапоги и убранные в традиционные высокие прически волосы, украшенные «коронами» и шпильками. Мое одеяние цвета цин — этакого бирюзового, если по-нашему, — и его серебристо-синее создавали… приятное впечатление. Сначала все это неудобное великолепие вызывало дискомфорт, но восхищенное лицо брата, удивленно-одобрительное мачехи и перекошенное Лисянь смирило меня с действительностью и подняло настроение.
— Столица — на удивление чистый и спокойный город. Я думал, что здесь будет более шумно, ярко и многолюдно. — Юншен тоже выглядывал за белоснежную занавеску, постоянно осматриваясь.
Я тихонько вздохнула. Чистый город… ну да, ну да, я должна радоваться уже тому, что вдоль улиц здесь не прорыты канавы, по которым реками текут фекалии изо всех окрестных домов. И никто не выплеснет из окна ночной горшок тебе на голову. Местные жители моются почти так же часто, как мои бывшие современники, и знают, что такое туалетная бумага. Но до настоящей чистоты и гигиены им как до… кхм. Далеко, короче.
