— Нет. Душа ушла, и…
— Глюк! — Меня как током ударило. — Это еще живое тело, в котором нет души!
— Ты… ты думаешь?! Дура, тебе надо попытаться себя спасти! Брось все и беги, нельзя допустить, чтобы он ушел, тогда твоя миссия будет провалена, несмотря на то, что ты нашла убийцу! Может, успеешь запрыгнуть на корабль, тогда…
— Не успею, Глюк. А значит, и суетиться нечего. Я не знаю, сколько у меня осталось времени, поэтому не будем тянуть. Что надо сделать?
-— Дура, какая же ты ду… Напои его своей кровью. Я к ней привязан и…
Больше не слушая, как он ругается, я без колебаний резанула себя по запястью, а потом прижала рану ко рту ребенка. Кровь потекла по его губам, попала в рот. Глотать он не мог, но, видимо, этого было даже не нужно, потому что ровно через секунду мальчишка закашлялся, судорожно задергался в моих руках и открыл глаза.
— Глюк?
— Какая же ты идиотка, Натали…
— Уф-ф-ф! Да пофиг! Ты, главное, проживи эту жизнь за двоих, понял? Все же ты мой друг… оказывается.
— Сумасшедшая!
— Натали?! — вдруг тихо спросили у меня за спиной, и я обернулась к Даниэлю. Он явно пришел в себя, пытался сесть и тоже кашлял, держась за горло. — Натали!
Я еще успела увидеть, как на площадь ворвались какие-то люди и услышать громкое воронье карканье над головой. А потом…
А потом все.
Глава 60
Даниэль:
Когда океан боли разрезал голос Натали, Даниэль вдруг понял, что, несмотря ни на что, хочет бороться. Просто так — нет. А ради Натали он очнется, встанет, справится.
— Натали…
Почему она замолчала? Ему так нужен ее голос.
С трудом он заставил себя открыть глаза. Боль не исчезла, но больше не сводила с ума, теперь казалось, что внутри ползают десятки тысяч муравьев и жалят, жалят, жалят. Но к муравьям притерпеться можно.
— Натали…
Сорванное от крика горло никак не хотело слушаться. Растирая шею одной рукой, другой Даниэль оперся на стену и попытался сесть, осмотрелся. Натали здесь, жива и даже не ранена. Или ранена? На платье кровь, но больше похоже на брызги, будто откуда-то прилетело. Взгляд наткнулся на обезглавленную младшую жрицу. Туда и дорога твари.
Даниэль выдохнул — опасность на первый взгляд миновала, Натали теребит какого-то малыша. В ее стиле. Получается, она его спасла? Не малыша, а его, Даниэля? Вот же позор. Примчался, чтобы защитить, а вместо этого подставился. А Натали справилась. Надо извиниться за то, что недооценивал, и вообще нормально поговорить. Он пообещает впредь уважать Натали, и, как бы ни хотелось закрыть ее от всех угроз мира в самую высокую башню, как сказочную принцессу, он этого не сделает, он будет относиться к Натали с… да с чем ей захочется, с тем и будет!
Она ведь простит? Она должна понять, что он не со зла, просто… испугался за нее и попытался остановить. Глупо, бездарно.
— Натали?
С шумом ворвались какие-то люди. Даниэль краем глаза заметил мелькнувшего вдали Края, тот, видимо, убедился, что все живы, и скрылся. Неважно, важно, что пришли свои.
Ворона откуда-то взялась и каркает.
Натали вымученно улыбнулась, потянулась к нему. Простит… Только почему у нее в глазах боль? Даниэль отчетливо понял, что боль не телесная, это боль расставания. Натали смотрит будто прощается. Что за чушь? Он не отпустит! То есть… Пусть Натали идет, куда ей нужно, но Даниэль будет рядом с ней, будет поддерживать ее.
Рука подрагивала, но он смог вытянуть ее, хотел провести по щеке Натали, подбодрить, пообещать, успокоить.
Натали вдруг осела, будто у марионетки ниточку подрубили.
— Я люблю тебя, Натали, — сказал он то, что собирался сказать прежде всего, то, что было важнее всего.
Сказал. Но опоздал. Она не успела услышать, покачнулась и стала падать на грязные камни раньше, чем он начал и закончил фразу.
— Натали?! — Дан едва успел подхватить отяжелевшее тело. Обморок?
— Мардедио! Целителя! — заорал он. Люди Края должны помочь, среди них обязательно должен быть лекарь! Да где их носит?! Даниэль склонился над женой. Надо устроить ее удобнее, надо...
— Отойди от нее, — вдруг приказал пятилетний мальчишка, с которым Натали возилась. — И штаны надень, чего голяком-то рассекаешь.
— Что?
Даниэль даже подумал, что ослышался.
— Я слуга Аррааны, — уверенно выдал малец и поднял руку, показывая засветившийся вокруг запястья ободок татуировки-браслета. — Отойди и не мешай свершиться воле моей богини.
Таким не шутят: богиня услышит и либо душу заберет, либо покарает. И ее знак не подделать. Раз сказал, значит, так и есть. Да и тон слишком уверенный, ни капельки не детский. Только почему-то в нем слышится что-то еще кроме уверенности. Боль? Сожаление?
Только какая разница?
— Какое мне дело до твоей Воровки?! Это моя жена!
— Это больше не твоя жена. Эта женщина заключила сделку с моей повелительницей и отныне принадлежит богине.
— И? — подозревая нехорошее, подтолкнул Даниэль.
— Да раскрой ты глаза! — вызверился мальчишка. — Слепой, что ли?! Не видишь? Мертвая она! Провалила сделку. Вместо того чтобы убить свина, убила жрицу и спасла тебя. Теперь все, встанет гончей. Так что не суйся под руку, в момент превращения может задрать. Не смывай в сточную канаву ее жертву!
— Гончей?! — охнул Даниэль. У него закружилась голова, и отчетливо стало понятно, почему обмякшее тело жены кажется таким тяжелым. Просто не хотелось верить, не хотелось… Гончая?!
Вообще-то об этих тварях только в легендах и страшных сказках рассказывают. Мертвое тело поднимается и, не зная усталости, идет к своей жертве и будет преследовать ее, пока не убьет. Даже огонь не остановит гончую — магия защищает.
Нет!
Не может быть! Натали...
Только вот кожа еще недавно такой живой и теплой женщины сейчас почему-то обрела белизну самой качественной бумаги, а на ощупь казалась ледяной и твердой, как мрамор. А между потемневшими губами вдруг сверкнули иглы нечеловеческих зубов.
Тело дернулось, одним рывком отбросив Даниэля едва ли не на три шага. Не открывая глаз, Натали села, шумно принюхалась.
— Что за сделка? — лихорадочно спросил Дан, поднимаясь с земли и чувствуя в груди одновременно леденящий ужас и яростный огонь последней надежды. Но ему все же хватило выдержки и ума подхватить с земли то, что когда-то было его дорогим и хорошо сшитым костюмом. — Да говори ты! Ей ведь нужны убийцы Эмильена? Да?! И это тот, свиномордый?! Точно? А если я убью вместо нее?!
— Я не знаю, — растерялся мальчик. — Да, ей нужен убийца, но я не знаю, что будет, если ты исполнишь ее контракт до того, как она попробует кровь. По идее, первая кровь, которую пробует гончая, — всегда кровь того, кому гончая мстит. Не будет жертвы — не будет крови. Я не знаю, что будет тогда с гончей, но, может, и...
