— Все то же самое, да. Еще древние греки об этом писали, у них тоже молодежь была плохая, две тысячи лет назад. Но перейдем к женщинам. Слушай, чему нас учат.
И быстренько пересказала ему про кабана, по шерсти, гранату и «незаметно убеди мужчину, что он сам хотел не того, что сам хотел, а того, что хотела ты».
— А еще женщине положено вдохновлять своего кормильца, чтобы он шел и приносил ей как можно больше денег и свершений. Вдохновлять лучше всего юбкой в пол и опущенными вовремя глазками, — делилась я, старательно вспоминая выпавшие на меня с сайта мудроженственности советы.
— Так, погоди. — Айвен, ошарашенно молчавший, пока я делилась с ним сокровенными женскими тайнами, потер лоб и уставился на меня слегка осоловелыми глазами. — Этому учат девочек?! Всех?
— В вашем времени почти всех, — я пожала плечами. — Наверное. Точно я знать не могу. Но, судя по тому, что ты все время ждешь опущенных глазок и ущемляешься, если тебе прямо в глаза возражают…
— Но это… это чудовищно! — Мужчина буквально взвился с бревна и принялся бегать вокруг меня по полянке кругами. — Это подло! Это… отвратительно! И…
— И социально одобряемо, — подсказала я со своего места.
— Да к черту! К черту одобряемость! — Айвен даже не обратил внимания на то, какие слова я использую. — Вот что, Кристину этой ереси учить я не позволю! А если, когда она вырастет, какой-то идиот посмеет требовать от нее… он будет иметь дело со мной! Я ему живо объясню, что заставлять женщин становиться лгуньями и притворщицами — это…
— Ты словно сам из другого мира пришел, — хмыкнула я. — Но ведь столько лет тебя все устраивало.
— Да, я был идиотом, — после долгой паузы и не без труда выдавил Айвен, усаживаясь обратно на бревно рядом со мной. — Слепым идиотом. И не только в отношении женщин. Я просто никогда не задумывался… потому что так было всегда, все вокруг так живут… и так далее. Но это не значит, что я не умею признавать свои ошибки.
— Вот за это я тебя и уважаю. — Я протянула руку и дружески хлопнула мужчину по плечу. А потом поняла, что сделала, и замерла, испуганно сжавшись.
Айвен вздрогнул, посмотрел на меня удивленно, а потом вдруг улыбнулся.
— А ты… в твоей прямоте и честности что-то есть. Да. И я тоже не могу не уважать это качество в тебе. Я, правда, не понимаю, почему тогда ты сразу не призналась, что ты не моя жена, но…
— Уф-ф-ф… — Я окончательно смутилась и тяжело вздохнула. — Ну я просто не знала, как тебе это сказать. Вокруг черт знает что творится, я медведь, у меня дочь, стреляют, враги, ты полумертвый… Если честно, я сначала даже не была уверена, что я… не она. Ну, перепуталось все в голове. А потом поздно было разборки затевать, тут бы выжить.
— М-да. Ладно, оставим это. Дело прошлое. А нам надо о будущем думать.
— Больше не будешь самолюбием биться, если я начну предлагать и командовать? — с облегчением рассмеялась я.
— Больше не буду. Во всяком случае, постараюсь. Как вспомню про кабана с гранатой в зубах… — Айвен явственно передернул плечами. А потом все же улыбнулся мне.
Эх… ну… ну вот упертый он местами, мракобес и ретроград, и этот… и тот… и чурбан бесчувственный… а все равно он классный. Самый классный парень из тех, что я встречала. Потому что умеет быть искренним, а еще умеет слушать и признавать свои ошибки. Это ж вообще редко у кого из людей встречается, независимо от пола.
— Давай сейчас знаешь что… — вдруг сказал Айвен и придвинулся ко мне вплотную. Я затаила дыхание.
— Что?
— Давай потренируем оборот. Может, раза после десятого уже не надо будет друг другу в глаза смотреть? Ы-ы-ы-ы… эх.
— Ну давай. О нет! Стой!
— Почему?
— М-м-м… почему-почему. Трусы сначала надо снять.
Глава 41
— Кх-х-х… — Айвен подавился воздухом и с минуту кашлял, глядя на меня большими круглыми глазами.
А я в очередной раз последними словами помянула свою эмансипированную непосредственность. Вот лоси лысые, опять забылась. Если такое предложение нормально прозвучало бы в начале двадцать первого века на полянке в лесу, и это даже не было бы воспринято как сексуальный намек, то сейчас… здесь… и с диким древним мужчиной, у которого когтистый диверсант по любому поводу…
Короче, дала я маху.
— Я имела в виду, что одежду рвать нельзя! — Торопливая попытка объясниться не слишком сработала, Айвен продолжал кашлять, но хотя бы пучиться как рак перестал. И слинял от бурака до нормального цвета лица. Уф- ф-ф… — Ну прости, прости! Мне правда ужасно жаль, что я тебя так… хм… смутила. Дело в том, что в моем времени нет такого строгого табу на наготу и отсутствие одежды не воспринимается как приглашение к… хм… к флирту. Мне пока тяжело привыкнуть, что самые невинные замечания могут быть истолкованы превратно, но я постараюсь следить за собой!
Вот зараза, даже по спине его не похлопаешь, истолкует еще как домогательства.
— Уф-ф-ф… — выдохнул, наконец, мой собеседник. Пару раз еще кашлянул, но так, уже несерьезно, и посмотрел на меня укоризненно, пытаясь вытереть с глаз непроизвольно выступившие слезы тыльной стороной руки. — Золо… Злата. Я с вами со всеми с ума сойду. Что, двести лет спустя весь цивилизованный мир будет жить по законам диких индейцев, которые не признают приличий и не стесняются наготы?
— Ну-у-у-у… наверное, можно и так сказать, — кивнула я. — Но насколько я помню, избавляться от лишней ткани на теле люди начали еще сто лет назад. Тогда война была, и правительству не хватало разных ресурсов, в том числе и сукна, чтобы армии одевать. Вот и ввели новую моду, а дамы с удовольствием подхватили, особенно молодежь.
— Господи, круг святой, надеюсь, в этом мире все будет по-другому, — очень искренне пожелал Айвен.
— Без войны и правда можно обойтись, — я вздохнула. — Даже без двух войн. Мы по истории проходили, это было очень страшно. А без эмансипации — это фигвам! Народная индейская изба. Женщина тоже человек.
— Человек, человек, — с легкой усмешкой оценил мою запальчивость Айвен. — Как ни странно это признавать, но ты права: прежде чем оборачиваться в дикого зверя, нам надо снять одежду. Но я тебе честно скажу, моя эмансипация еще не настолько далеко зашла, чтобы я спокойно начал снимать штаны в присутствии красивой женщины. И я не понимаю, что мы будем с этим делать.
— А что делать? — я пожала плечами. — Иди в кусты и снимай там. А я вон в те кусты пойду, противоположные. Чтобы все по-честному было.
— И мы будем смотреть друг другу в глаза с разных концов поляны? — скептически выгнул бровь Айвен.
— Да зачем? — Я подхватила с бревна кусок парусины, раскроенный для мешка, но еще не сшитый. — Вот, я буду держать его в руках как занавес перед собой, подойду к тебе поближе и посмотрю куда надо. А когда стану медведицей, ну, максимум уроню эту тряпочку на землю, ничего страшного.
