— Дорогой папаааа, поздравляю вас с юбилеем и передаю привет от моей семьи, они все искренне и с нетерпением ждут вас в гости и уверены, что вы очень скоро встретитесь. Позвольте вам спеть самую любимую песню моего отца.
Альфонсо улыбнулся, изо всех сил делая вид, что ему нравится мое поздравление. Он позеленел, а я нежно ему улыбнулась в ответ и затянула знаменитую песенку Мерлин Монро, которую исполняла на каждом дне рождения у себя дома… и Альфонсо должен был это помнить. Я манерно пожимала плечами, поправляла распущенные волосы, приподнимала юбку, обнажая ноги еще больше. Кто-то из пьяных гостей начал мне подпевать, затем влились почти все… кроме убийц. Кроме тех, кто участвовал в расправе и знал, что только что я пожелала отцу своего мужа скорой смерти. Где же сам Паук, почему не услышал и не увидел моей дерзости? Или он трахает свою сучку? Хотя нет. Вот она. Смотрит на меня с презрением. Рада моему унижению.
— Кто эта красавица на сцене?
— Иди к нам детка!
Покрикивали какие-то незнакомые мне мужчины, неудачники, которые не узнали во мне саму синьору ди Мартелли, пока Альфонсо смотрел на меня исподлобья и трясся от ярости. Ничего, дорогой мой свекр. Сегодня всем будет весело. Остальные наблюдали молча, и я ощущала, как накаляется атмосфера, как сгущается и электризуется воздух. Спустилась с подиума и, пританцовывая, подошла к столу, сцапала бокал Джино и нагло сделала глубокий глоток.
— Уйди к себе в комнату! — прошипел Марко, но я пожала голыми плечами.
— С чего бы? Сегодня праздник. Я хочу веселиться! Хочу танцевать! У твоего папочки день рождения, и я пришла его поздравить.
— Ты пьяная! Сальва увидит, и быть беде!
— Я его не боюсь! А ты, даааа! Трус! Маленький трусливый Марко!
Расхохоталась и влилась в толпу танцующих, покачивая бедрами, потряхивая распущенными волосами. Деланное, истеричное веселье помогало не сойти с ума.
Пританцовывая, я протянула руку Джино.
— Потанцуй со мной, красавчик.
Удар кулака по столу, и вся посуда со звоном подпрыгнула. Это свекр выразил свой протест, а мне было плевать. Разве не он назвал меня шлюшкой.
Джино повелся на провокацию и встал со своего места.
— Почему бы и нет, невестка. Ты сегодня рвешь танцпол. Жаль, мой двоюродный братец так занят переговорами с моим отцом и партнерами, что не видит эту охеренную сексуальную малышку.
— Джино!
— Дядя, мы просто потанцуем. Не стоит устраивать скандал! — подмигнул он Альфонсо.
Когда проходила мимо свекра, услышала его шипение:
— Пусть мой сын увидит эту грязь, поймет, что ты за падаль, и вышвырнет из нашего дома.
Ничего. Увидит. Непременно увидит. Переговоры не вечные, а я буду развлекаться целый вечер. Обнимая Джино за шею и потираясь о него всем телом, горячо зашептала ему на ухо:
— Знаешь, я никогда раньше не говорила… но все эти годы я жалела, что тогда не согласилась поиграть с тобой. Может быть, сейчас я была бы твоей женой, а не Паука.
Рука парня сдавила мою талию, и он прижал меня к себе, увлекая ближе к лестнице, там, где темно.
— Зря погорячилась, да? — скалясь и триумфально улыбаясь спросил Джино. Уже изрядно захмелевший. — Насчет жены ты загнула, но содержанкой я бы тебя взял.
— Очень зря погорячилась. Но еще не поздно все исправить. Трахнешь жену своего кузена, Джино?
— Охренеть! — осматривая меня осоловевшим взглядом.
— Идем… — прошептала и потянула его за руку на улицу, в сад.
Я вела его к той самой беседке, завлекала, истерично смеясь, запрокидывая голову и чувствуя головокружение от собственной наглости, свободы и от понимания, что я творю нечто ужасное и немыслимое. Нечто… после чего может наступить апокалипсис. Но мне было плевать. Ведь для меня он уже наступил. Для меня уже давно наступила вечная ночь. Пусть она наступит и для Сальвы!
— Ты сумасшедшая! — задыхаясь прошептал Джино, когда я затащила его в беседку и прислонилась к стене, глядя призывным взглядом. Вспоминая, как здесь, на этом месте Лаура стояла на коленях перед моим мужем.
— Боишься Сальву? Боишься, что он опять сломает тебе пальцы?
— Срал я на него! Иди сюда, детка!
Склонился надо мной и почти накрыл мой рот своими губами. Но громкий рык заставил нас обоих вздрогнуть. Меня отшвырнуло в сторону с такой силой, что я отлетела и проехалась по полу. Я успела лишь увидеть бледное перекошенное лицо Сальвы и его кулак, впечатавшийся в голову Джино.
— Тыыыы!
— Я выполнял просьбу твоей озабоченной жены!
Сальва зарычал и ударил Джино головой в нос. Кровь полилась по подбородку, и мой муж изо всех сил впечатал кузена в бетонную стену.
— Я заставлю тебя сожрать твои слова вместе с твоим языком, твоими вонючими пальцами, которыми ты посмел к ней прикоснуться!
— Сначала перевоспитай свою жену! Она тут просила меня ее трахнуть! Твоя шлюха сама на мне повисла! Ты, видно, плохо ее е**шь!
— ЗАТКНИСЬ! Иначе ты никогда больше не заговоришь!
Я посмотрела на лицо своего мужа и поняла, что у него в голове что-то переключилось. Его взгляд стал диким, безумным, как у свихнувшегося маньяка. Мне стало страшно. Бросилась к Сальве, но он оттолкнул меня. В руке Джино сверкнул нож.
— Прекратите! Немедленно! — голос Марко разорвал тишину, он вбежал в беседку, задыхаясь и пошатываясь от слишком быстрого бега. — Сальва не смей! Сальва! Война начнется!
— Она уже началась! — рыкнул мой муж, а Джино полоснул его по щеке.
— В этот раз я подпорчу кому-то шкурку! Прирежу тебя, а потом отымею твою вдовушку! — подлил масла в огонь.
— Марко! Уведи Вереск! Сейчас!
Откуда только взялись силы в этом хлюпике, он сцапал меня и насильно поволок куда-то в сторону забора. Я сопротивлялась, орала, билась. Мне стало жутко, что Джино зарежет Сальваторе. Жутко, что это, может быть, происходит прямо сейчас!
— Отпусти! Позови кого-то! Они поубивают друг друга! Маркоооо! Умоляю! Пожалуйста! Отпусти меня и зови на помощь!
— Ты сама этого хотела! — жестко ответил Марко и затолкал меня в гостевой дом, закрыл в одной из нежилых комнат. — Да будет так!
— Маркооо! Позови на помощь! Слышишь? Маркоооо! Что ты такое говоришь? Ты ведь шутишь?
Я колотила в дверь кулаками, как безумная. Только сейчас понимая, что натворила, чувствуя, как трезвею, как холодеет мое тело от понимания, что ЕГО могут убить… из-за меня… Сальва не отступится, он будет драться до последнего.
Зарыдала и опять ударилась всем телом о дверь.
— Маркоооооо! Марко открой…. открооооой!
Их всех нет так долго, и мой воспаленный мозг рисует самые жуткие картины. От панического ужаса меня трясет, и я мечусь по закрытой комнате, стараясь выглянуть в окно. Я бы разбила его, но там решетки.
