Схватил меня за руки и сильно тряхнул. Потом встал с пола, застегнул ширинку и дернул веревку с крюка. Наклонился ко мне, рывком поднял на ноги и ткнул мне в лицо петлей.
— Ты сдохнешь только вместе со мной, Вереск. А от меня ты никогда не избавишься, как бы тебе не хотелось. Запомни — НИКОГДА!
Швырнул меня обратно на ковер и на сдернутые покрывала.
— Завтра мы улетаем в свадебное путешествие. Собери вещи.
Веревку унес с собой.
Потом я узнаю, что отец Джино и несколько партнеров были застрелены людьми ди Мартелли. Это была казнь… неизбежная и необратимая после того, как Паук зарезал Джино его же ножом. Их тела вывезли из дома в крытом фургоне и выбросили в море. Так развязалась война с кланом Палератти…
Глава восемнадцатая 2005 год
Италия. Сан-Биаджо
2005 год
Что есть любовь?
Безумье от угара,
Игра огнем, ведущая к пожару.
Воспламенившееся море слез,
Раздумье — необдуманности ради,
Смешенье яда и противоядья.
(с) Шекспир. Ромео и Джульетта
Ненавижу, люблю и зову.
Мы играем в жестокие игры.
Рвешь на части, за то что могу,
Улыбаясь вонзать в тебя иглы.
Ты мне душу вскрываешь, как вены,
Я в ответ сердце рву твоё в клочья,
Ядом лжи обожгу твои нервы,
Бьешь наотмашь, без правил, точно.
И разбитые губы в кровь
Вытираю украдкой ладонью.
Ярость, ненависть и любовь,
Рвется пульс, содрогается болью.
Слезы катятся от бессилия,
Соберешь их губами страстно,
К сексу жадному от насилия
Одержимый мной так опасно.
Я приму эту боль от тебя.
Ведь всегда есть риск заиграться.
Все равно ты найдешь меня
и в Аду, я могу не бояться…
© Ульяна Соболева
Перед отъездом ко мне зашел Марко. Он смотрел, как слуги собирают мои вещи, а я стою у окна, сложив руки на груди. Мне все равно куда мы едем. От себя не сбежать… а я знаю, что мы бежим. Как и мой отец когда-то. Сальваторе увозит меня из Италии. Я не идиотка, и я все понимаю. Это не свадебное путешествие. Потому что с нами едет и Марко. Потому что люди собирают вещи и выносят множество чемоданов, а всякие гости и тетушки спешно уехали еще несколько дней назад.
— Почему Китай?
Спросила тихо, не глядя на брата моего мужа.
— У Сальвы там дела.
Усмехнулась. Разве это могла быть поездка просто для нас. Конечно, у него дела. Очередная торговля чьей-то жизнью. Не знаю, как моя мать могла с этим мириться. Точнее, наоборот понимаю, почему мириться не хотела.
— Отца сегодня увозят в частный пансионат. Ему поставлен диагноз шизофрения и поражение мозга после инсульта!
После того, что случилось на день рождения Альфонсо, у того случился удар. Слуги шептались, что это из-за страшного скандала с сыном и объявленной войны между кланами.
Я провела пальцем по стеклу, глядя на влажный отпечаток. Когда-то я рисовала сердечки и писала первые буквы своего имени и ЕГО. Ставила заветный плюс. Потом, когда наступали холода, я могла выдохнуть горячий воздух, и надписи проявлялись на окне.
Когда Мами приказала вымыть окна, я плакала и просила ее этого не делать.
В голове зазвучал голос няни и моей мамы, как будто совершенно рядом, как будто они стоят за моей спиной:
«— Этот парень вскружил ей голову, Юля влюбилась в сына ди Мартелли. Самое страшное, что могло произойти с нами. Никогда не хочу с ними породниться, никогда!
— Если девочка любит, то как она может выбирать? Сердцу не прикажешь!
— Я тоже любила, и это была самая огромная глупость в моей жизни! Я не послушала свою мать и сбежала с Мишей… а могла выйти замуж за хорошего, трудолюбивого парня. Но мне вскружил голову бандит. За это я поплатилась слишком многим… Не хочу, чтоб она была несчастна!
— Нет ничего важнее права выбора, и насильно счастлив никто и никогда не был.
— Он принесет ей горе!
— Значит, это будет ее личное горе…»
— Он полностью отошел от дел. Теперь всем занимается Сальваторе.
Голос Марко заставляет тряхнуть головой и с сожалением отпустить образы.
— Мне все равно, что станет с твоим отцом.
— Это из-за тебя. Ты знаешь?
Я не понимала, осуждал ли он меня или просто рассказывал. Теперь я не так хорошо понимала Марко и не особо к этому стремилась.
— Ты едешь с нами?
— Да. Сейчас всем лучше уехать. Пусть все уляжется. Тем более в доме намечается ремонт. Сальва хочет полностью все переделать по эскизам нашей матери.
— Сколько человек… погибли? Той ночью…
— Около десяти.
— Разве они не ваши родственники? Джино не твой кузен?
— Они не Мартелли. Отец Джино представлял могущественный клан Палератти. Теперь начнется война. Мы должны быть к ней готовы.
Я продолжала водить пальцем по стеклу и услышала тихие шаги Марко позади себя. Потом увидела его отражение в окне.
— Ты смирилась, да? Покорилась ЕМУ?
Я перестала «рисовать» и посмотрела на золотистые лучи солнца, запутавшиеся в облаках.
— Я никогда не смирюсь.
— Ты…ты все еще жаждешь свободы? Ты его любишь?
Я вытерла все, что начертила, яростно оставляя только следы своих ладоней. Никаких плюсов больше нет, только минусы, только потери.
— Я все еще жажду свободы… и я понятия не имею, что такое любовь. Ее не существует.
— Существует… — как эхо, повторил последнее слово. — Я мог бы попытаться освободить тебя снова, ты…ты хотела бы этого?
В коридоре послышались шаги, и я догадалась, что вошел мой муж. Это странная способность чувствовать его на расстоянии, улавливать запах его кожи. Марко дернулся и стал белым, как мел.
— Болтаете?
С деланным весельем спросил Паук, потягивая виски из бокала и предлагая его Марко, тот отрицательно качнул головой и опустил взгляд. Рядом с Сальвой его младший брат уменьшался ростом, горбился, стирался. Становился снова сутулым, больным мальчиком, на которого жалко посмотреть. И Сальва… рядом с ним высокий, мощный, статный. С широкими плечами, сильным телом. Сегодня на нем белая рубашка, и она невероятно подчеркивает цыганскую смуглость его кожи и иссиня-черные волосы. Буйные, вьющиеся, непослушные.
