Когда охранник пошел в сторону дома, в его руках был очередной букет вереска и белый конверт. Я не хотела, чтобы Марко проснулся и увидел этот букет, трогал его или читал то, что написал Сальваторе, и поэтому набросила халат и быстро сбежала вниз по лестнице.
— Гуччо, отдай это мне.
От неожиданности охранник резко обернулся и тут же смущенно опустил взгляд. Они никогда не смотрели на нас. На своих хозяев. Им было запрещено поднимать взгляды, перечить, отвечать без разрешения. Таковы правила моего мужа, и до сих пор я считала их чудесными. Меньше всего хотелось бы иметь болтливый и докучающий персонал. Протянул мне букет и конверт и покинул дом. Запах вереска тут же ударил по венам и заставил невольно наклониться и втянуть его в себя. Первым желанием было вышвырнуть букет. Даже не желанием, нет. А пониманием, что должна это сделать. Должна демонстративно отправить его в мусор. Так, чтоб это видел мой муж. Но не смогла… Как, впрочем, и оставить его себе. Во избежание очередной перепалки с Марко. Мы с ним уже несколько дней не разговаривали, и он возвращался домой поздно ночью. Но последнее, что меня волновало — это где он был. Несколько секунд размышлений, и все же подняла букет наверх в свою спальню, наполнила вазу водой и поставила колосья на подоконник.
Пальцы лихорадочно развернули белый конверт. Наверняка там приглашение и…но вместо этого увидела еще один выпавший сухой стебель и маленькую записку. Развернула дрожащими пальцами, и вся краска бросилась в лицо. Опалила кожу. Заставила шумно выдохнуть.
«Когда я подносил его к лицу, то все еще чувствовал на нем запах твоего оргазма».
Это случилось непроизвольно. Меня всю затрясло, задрожали руки, тело напряглось от невыносимого ощущения дикого возбуждения, граничащего с безумием. Я прислонилась лбом к стеклу, вдыхая запах цветов, задирая подол ночнушки, и сладостно застонала, когда пальцы вонзились в горячую, пульсирующую плоть.
И в ушах звучит его наглый, хриплый голос. На повторе.
«Когда я подносил его к лицу, то все еще чувствовал на нем запах твоего оргазма».
И мне кажется, что это он сейчас вдавил меня в подоконник и жадно ласкает руками, это его пальцы оголтело растирают затвердевший, набухший клитор, это они заставляют меня изогнуться и кончать, зарывшись лицом в цветы, задыхаясь от удушливого аромата и захлебываясь стонами, зажимая плоть ладонью и сокращаясь от наслаждения.
Сволочь! Ненавижу! Как же дико я его ненавижу! Смела рукой вазу, и она разбилась, осколки рассыпались по ковру. Ублюдок. Он знал, что я заберу цветы, знал, что не сплю, знал, что думаю о нем… Самоуверенный сукин сын… А ведь это мог прочесть Марко, и что тогда? Чего он добивался? Войны?
Я долго ползала на коленях и собирала осколки, вместе с обрывками мокрых сиреневых колосьев. Запихивала все в мусорный мешок.
Зачем он приехал? Зачеееем? Чтобы свести меня с ума? Чтобы испытать триумф от моих унижений снова и снова?
Разодрала записку на мелкие куски и выкинула в окно вместе с высохшим колоском.
***
Уже днем, за обедом, Марко вдруг заговорил со мной.
— Мы приглашены к Сальве на новоселье, Юля. В эти выходные. В Палермо. В наш дом. Это он его выкупил.
Я медленно положила вилку и подняла взгляд на мужа.
— И? Мы поедем?
— Конечно. Сальва — мой брат. Об этом все знают. Не поехать — означает ссору.
— А ты боишься с ним поссориться?
Темно-карие глаза Марко смотрели на меня скорее испытывающе, с любопытством. Но я видела, что мои слова его задели.
— А зачем я должен с ним ссориться? Я не видел его пятнадцать лет.
— Или ты боишься его?
Быстрый взгляд на меня, в котором промелькнула злость.
— Я капо. Я никого и ничего не боюсь. Я давно уже не тот маленький и глупый инвалид Марко, милая. Не надо меня недооценивать.
Конечно, ведь теперь у тебя свита, целый полк отморозков, готовых убивать по одному щелчку твоих пальцев.
Встал из-за стола, вытер рот и положил салфетку. Потом опять посмотрел на меня. И я не понимала этого взгляда. Марко был доволен. Его как будто распирало от чего-то, что знал он, но не знала я.
— Мы поедем на новоселье и подарим ему подарок. Подумай, что именно хотел бы он получить, и скажи Чезаре о приглашении.
Значит, он уже его принял, не посоветовавшись со мной.
— Куда ты? Ты никогда раньше не уезжал в обед?
Брови Марко удивленно приподнялись.
— С каких пор ты спрашиваешь, куда я?
— С тех пор, как он вернулся, у меня нет ощущения безопасности и покоя.
— Ты волнуешься обо мне или о нем?
Пальцы сдавили скатерть, и я ощутила комок в горле. Я не знаю, чего именно боялась, но, да, мне было страшно. Я подсознательно чувствовала, что это только начало. Паук плетет паутину и заманивает нас в свои сети. И Марко либо не видит этого, либо не хочет видеть.
— Я волнуюсь о нас, о нашем сыне. Обо всем.
— Я передам Сальве, что ты так сильно нервничаешь, и мы посмеемся над этим вместе.
— Посмеетесь вместе?
В недоумении смотрела на Марко, судорожно вдыхая и выдыхая.
— Да. Ты так старательно избегала меня в эти дни, что я не мог тебе рассказать — мы с братом встречались в Риме. Многое обсудили. У нас есть теперь общие дела и бизнес.
— Бизнес…
— Да, именно бизнес. Пятнадцать лет — это огромный срок. За это время мой брат забыл о тебе. Кроме того, ты разве не знала? Он женат. На русской красавице. Привез ее с собой из Москвы. У нее удивительное имя — Анастасия.
— Женат? Как женат?
— Вот так. Как люди женятся, Юля? Это ты зациклилась на прошлом, нервничаешь, злишься, а Сальве глубоко плевать на все, что было. Он приехал с миром и хочет сотрудничества со мной. Это ты ворошишь прошлое… и позоришь этим и меня, и себя.
Если бы он сейчас вогнал мне в сердце лезвие и прокрутил его там, я бы не испытала такой боли. Острой, резкой, неожиданной. Стало нечем дышать, и ноги ослабели. Мне показалось, что я даже могу упасть.
— Я позову слуг проветрить зал. Ты такая бледная. Тебе надо чаще бывать на воздухе. Подумай над подарком, дорогая. Мне пора на встречу с братом.
Он поцеловал меня в макушку и вышел из зала, а я рухнула на стул и принялась жадно хватать воздух пересохшими губами. Но кислород не поступал. И мне казалось, что я сейчас задохнусь.
— Цветочек мой! Что случилось?
Мами склонилась надо мной.
— О, Боже! Ты что? Тебе плохо?
Она схватила меня под руки и потащила к окну, широко его распахнула.
— Дыши. Глубоко и медленно. Вот так… Все хорошо. Все будет хорошо.
