— Ложь. ложь, он же был все время со мной.
— Не был, даже в Шанхае съездил к знаменитым китайским шлюхам и меня с собой звал. Так что он просто бросил тебя и свалил. Меня оставил расхлебывать свои косяки, а тебя просто вышвырнул, как надоевшую тряпку.
— Но. но ведь ты искал его, правда?
— Конечно, искал. Это тебе он изменял, а не мне. Мне он по-прежнему мой брат, и я носом землю рыл, чтобы найти.
Я проследила взглядом, как вынесли пакеты с его одеждой.
— Куда эти вещи синьора?
— Сжечь. Вывезти за пределы усадьбы и спалить к такой-то матери.
— Хорошо. Как скажете…но ведь можно их отнести к церкви и…
— Пусть горят. Пусть исчезнет все, что принадлежало ему.
Закрыла глаза и прислонилась к косяку двери его кабинета. Здесь он говорил мне о том, что считает Сальваторе мертвым. Приехал, привез какие-то бумаги, выложил передо мной на столе.
— Мы нашли обугленное тело. Не могу утверждать, что это мой брат, но некоторые приметы совпадают. Да пойми ты, Вереск…
— Юля!
— Хорошо, Юля! Пойми! Его нет! Будь это иначе, мои люди давно бы нашли!
— Если бы его не было, я бы об этом знала!
— Бабские глупости.
— Раньше ты так не говорил и прислушивался ко мне.
— Время идет, и люди меняются. Я тоже меняюсь. Теперь я — капо и отвечаю за нашу семью и за огромное братство. Мне не до сантиментов, Вереск.
— Юля!
— Хорошо…хорошо, Юля!
Подошел ко мне вплотную и обхватил руками за плечи.
— Давай похороним прошлое и начнем все сначала. Три года прошло. У тебя сын, мой любимый племянник, которого я усыновил. Я бросил все к твоим ногам и брошу еще. Только скажи, чего ты хочешь, и все будет у тебя. Хочешь, открою счет на твое имя и сделаю миллионершей? Хочешь, одарю тебя бриллиантами? Хочешь, я куплю для тебя египетскую пирамиду?
Повернулась к нему.
— Не хочу…Я ничего не хочу, Марко. Спасибо. Дай мне открыть мою мастерскую и помоги организовать выставки.
— Хорошо. Я куплю для тебя целое здание.
— Не надо зданий. За домом есть сарай, просто отремонтируй его, я буду работать там.
— Хорошо.
Снова попытался обнять, склонился к моему лицу за поцелуем, но меня тут же затошнило, и я вырвалась из его рук.
— Почему? Почемууу?
— Потому что я не люблю тебя…потому что ты знал об этом, когда женился на мне.
— Но я надеялся!
— Зря. Мы можем развестись прямо сейчас.
Встретилась с ним взглядом, и мне стало жаль его…захотелось утешить, обнять.
— Нет, Юля…мы не разведемся. Я буду ждать. Наверное, еще слишком рано.
— Не жди. Этого может никогда не случиться.
— А я подожду. Я люблю тебя. Давно. Безнадежно и очень сильно люблю тебя.
В кабинете почти ничего не осталось кроме стола и детского рисунка Чезаре под толстым стеклом. Это он рисовал для Марко на день рождения.
Мужчина с тростью, женщина в сиреневом платье и мальчик с мячом. Это я, Марко и Чезаре.
Перед глазами возникло лицо покойного мужа и то, как он взял рисунок, как был рад ему, как подбросил Чезаре в воздух. И тут же это лицо заменило другое. Перекошенное злобой, похожее на адскую маску ненависти.
«— Убийцаааа — это ты…ты, а не Сальва, грязный и подлый убийца. Тыыыы!
Я зашлась в истерике, извиваясь и пытаясь вырваться, мне казалось, что я схожу с ума от отчаяния, боли, разочарования и бессилия.
— Дааа, это я. Все я. Все из-за тебя.
Он втащил меня в мастерскую и повалил на пол, нападая сверху, задирая подол моего платья.
— Нет, мразь! Из-за себя! Из-за твоей зависти! Ты все это делал ради себя!
Он накидывался снова, а я отталкивала. Мы сражались неистово, и он не смотрел на то, что я женщина, бил наотмашь по лицу, по груди, в живот изо всех сил так, чтоб нанести больше повреждений. Хватал и выдирал клочьями мои волосы, когда я пыталась бежать, и он снова опрокидывал меня на спину.
Сил почти не оставалось. Я хрипела и ослабла от долгого сопротивления.
— Остановииись, Маркооо…Ради Чезаре…пожалуйста, подумай о сыне…
— Никакой он мне не сын! И никогда им не был! Ооооо, как же я его ненавидел с момента, как узнал, что он живет в твоей утробе! Я… — он разодрал все же корсаж моего платья, — я подписал все бумаги о разводе и отказался от твоего прикормыша! Слышишь? Наконец-то я могу сказать тебе правду! Я его ненавидел! Я мечтал, чтобы он сдох! И это чудо, что я не придушил его в колыбели! Ты всегда любила моего брата и его ублюдка! Их да, а меня НЕТ! Тварь!»
Когда он рычал мне в лицо эти ужасные слова, я вспомнила, как Чезаре упал в воду…как я выбежала к нему и увидела стоящего словно изваяние Марко. Он просто стоял и смотрел… но едва я закричала, и он бросился спасать сына…МОЕГО СЫНА. А если бы я не вышла? Если бы в тот момент меня отвлекли слуги, дела, кухня… Он дал бы Чезаре утонуть? Сколько времени этот монстр проводил с моим ребенком. Как я не видела? Что застило мне глаза? Почему я верила этому человеку?
«Тебе просто хотелось кому-то верить. Тебе хотелось, чтобы был кто-то, на кого ты можешь положиться»… Это был голос Мами у меня в голове. Мамиии…он убил мою Мами. Сорвала рисунок со стены, разбила стекло и безжалостно оторвала от нас с Чезаре мужчину с тростью. Разорвала на меленькие кусочки и швырнула в урну. Даже здесь он не достоин находиться рядом с нами.
Мамии…она ведь сказала мне, что в ящике моего мужа есть что-то важное. Есть какая-то правда.
Шатаясь, пошла в комнату, все еще саднило плечо и болело в груди после выстрела. Прошла мимо спальни Чезаре и услыхала звуки гитары. Знакомая мелодия. Он уже наигрывал ее и раньше…тогда, вместе с Сальваторе. Эта прекрасная песня Джо Кокера про сына своего отца. Толкнула дверь кончиками пальцев и засмотрелась на своего мальчика. Как же он красив сейчас, словно сошел с картинки моих воспоминаний о Сальве. Такой же взъерошенный кудрявый чуб, профиль, капризно изогнутая нижняя губа и длинные пальцы на струнах.
Заметил меня и поднял голову. Долго смотрел мне в глаза.
— Я потерялся, мама…я не знаю, кто я, не знаю, что со мной. Не знаю, чего я хочу, не знаю, кто друг, а кто враг… Я хочу, чтобы ОН вошел в нашу жизнь, и в то же время боюсь этого. Не знаю, можно ли ЕМУ доверять?
Я медленно подошла к сыну и прижала курчавую голову к своему животу, зарываясь в волосы пальцами обеих рук. Он ужасно любил, когда я трогала его кудри.
— Ты не потерялся, мой лев. Ты просто оказался пленником лжи, на которую меня вынудил Марко и на которую я по глупости согласилась. Если бы я рассказала тебе всю правду…было бы иначе. Но разве возможно изменить то, что было? Я все сделала для того, чтобы ты был счастлив, но что-то я упустила…что-то пошло не так. Я настолько стремилась оградить тебя от боли и страданий, что в какой-то момент не поняла, что ограждаю тебя и от жизни. Я…так виновата перед тобой, сынок.
