— Ты чего, малая?
Потянулась и чмокнула его в щеку.
— Ты что сдурела? — рявкнул и тут же выпустил меня из рук. А я расхохоталась.
— Паууууук. Ты — Паук. А я должна была поцеловать жука! Ты вполне подходишь!
Он гнался за мной, я бежала так быстро, как могла, а когда догнал вдруг очень серьезно сказал.
— Когда-нибудь ты будешь целовать меня, Вереск. По-настоящему.
Какие темные у него глаза, какую сладкую муку они обещают и как же я хочу узнать, что значит быть любимой этими глазами.
— Скорее небо упадет на землю!
— Значит, оно упадет!
Я проснулась с этим цветущим чувством в груди, с этим ощущением полета, жизни и …любви. Чистой, нежной и дикой. Из глины начал рождаться ОН…Мастер помогал мне ваять лицо, помогал лепить тело, подсказывая и направляя, изучая со мной анатомию человека…Но зачем мне анатомия, если перед глазами стоит тот самый образ с развевающимися волосами, которые нельзя трогать.
Марко, в очередной редкий визит в мастерскую, вдруг задержал взгляд на скульптуре и задумчиво спросил:
— Кто это?
— Не знаю. Просто скульптура.
Быстро ответила и завесила работу покрывалом.
— Она на кого-то похожа…, — задумчиво сказал он и хотел сдернуть покрывало, но я не дала, завезла скульптуру в подсобку и прикрыла дверь.
— Да? Не знаю. Просто леплю из головы, а Джузеппе мне помогает.
— Молодец Джузеппе. Когда закончит давать тебе уроки, я поищу для него работу.
— Он может остаться у нас. Например, работать садовником или дворником, а? Он хороший и очень добрый. Мы ведь можем забрать его к себе?
— Я подумаю об этом.
Потом Джузеппе исчез…Просто испарился. Я искала его, Марко искал и его люди, но мастер пропал. Люди моего мужа предполагали, что он утонул в реке, когда рыбачил. Именно так и было. Его тело нашли по весне. Обглоданное рыбами с веревкой на шее. Полиция сказала, что Джузеппе покончил с собой. А все статуи, которые он лепил были реинкарнациями его умершего от пневмонии сына. Джузеппе так и не смирился с утратой. А я ужасно горько оплакивала мастера. Мне было до безумия его жаль, я тосковала по его добрым глазам, косматым седым волосам и надтреснутому голосу, который слышался мне в пустой мастерской, мне казалось, что я брошена одна и больше не смогу тронуть глину, не смогу ваять без него…ТУ скульптуру.
Марко предложил очистить мастерскую от художеств Мастера, вывезти глину и сделать там оранжерею…Но именно в тот день я вернулась к лепке сама. У меня получилось…Моя первая ваза появилась в прихожей особняка, наполненная полевыми цветами…
***
Я пришла сюда после того, как Сальваторе уехал и после первого за все годы брака скандала с Марко. Но что этот скандал в сравнении с феерическим появлением Паука в нашем доме и в моей жизни. Появлением, которое сулило мне возврат во все муки ада…Но разве жизнь без него была раем? Разве это была жизнь? Разве именно сейчас я не сделала свой первый вздох из-под толстого слоя земли, под которым похоронила себя, как женщину.
— Я сделал тебе предложение при всех. Мы вернемся к гостям, и ты его примешь.
Впервые Марко говорил с нажимом и безапелляционным тоном, который поднял во мне волну протеста.
— Никто не заставлял тебя делать это предложение прилюдно, не зная, какой ответ ты получишь.
Не в силах прийти в себя, думая только о проклятом Пауке, о его черных глазах и наглой ухмылке.
— А какой ответ я должен получить спустя пятнадцать лет ожидания?!
Его глаза засверкали яростью, но какой же это тусклый свет по сравнению с тем, с другим.
— Тот, на который ты рассчитывал, когда делал мне предложение впервые.
— Падре ждет! Идем в зал! Мы должны закончить церемонию!
Прихватил меня под локоть, но я выдернула руку.
— Венчания не будет!
— Это из-за него, да? Из-за его возвращения? Из-за того, что он сказал? Ты все еще помнишь его? Думаешь о нем, да?
Попыталась высвободить руку, но пальцы Марко сдавили мой локоть сильнее.
— Я бы ответила «нет» в любом случае! Сальва здесь не при чем!
— Ложь! Ты сомневалась, я видел это по твоим глазам. Я чувствовал, как в наших отношениях начались перемены, как ты потеплела ко мне, я…
— Не потеплела, Марко! Ты живешь иллюзией. Какой-то чудовищной иллюзией, которая никогда не обретет физические формы.
Схватил уже за обе руки…О, Боже, как он не понимает, что этого брака не существует, что он просто мираж в пустыне и пересыхаю я совсем не по Марко…
— Скажи, я мало для тебя сделал? Скажи, я не заслужил за все эти проклятые годы ожидания хотя бы поцелуя, хотя бы одной гребаной ласки?
Наклонился, пытаясь поймать мои губы, но я силой его оттолкнула от себя, увернувшись от тонких губ, от его лица, которое вдруг начало казаться мне неприятным. Мы можем искренне любить друга, но эта любовь мгновенно превращается в отвращение, когда друг пытается стать любовником, совершая при этом самый кощунственный инцест с нашим мозгом. Внутри меня все взорвалось в едком и невыносимом раздражении.
— Отпусти меня! Мне больно! Слышишь? Немедленно меня отпусти! Иначе я заберу Чезаре и уже завтра ноги нашей не будет в этом доме!
— Ты никуда отсюда не уедешь! Ты не посмеешь меня опозорить! Ты — моя жена! И останешься ею до самой смерти, ясно?
На какие-то доли секунд в глазах моего мужа промелькнул какой-то нехороший блеск, нездоровый, как будто у него началась лихорадка и он вот-вот начнет бредить.
— Ты мне угрожаешь?
Блеск тут же исчез, уступив место злости.
— Нет. Я ставлю тебя в известность, что ты никуда от меня уйдешь! Выбор сделан давно и уже поздно принимать другие решения. Особенно сейчас!
Особенно сейчас? Что он имеет ввиду? Возвращение Сальваторе?
— Не то что? М? Капо? Что ты сделаешь мне? Прикажешь убить?
Резко разжал пальцы, но не переставал смотреть мне в лицо, в глаза этим липким жалостливо-злобным взглядом.
— Я скажу гостям, что тебе стало плохо из-за жары.
Не возразил, не стал разуверять, что прикажет убить. Развернулся, чтобы уйти, потом вдруг резко обернулся ко мне и силой привлек к себе.
— Я люблю тебя, Юля. И я никогда тебя не отпущу. Любой ценой, но ты останешься со мной рядом. Любой, понимаешь?
— Но я не люблю тебя, Марко. И ты знал об этом, когда принимал свои решения.
— Ты пообещала. Ты дала клятву оставаться со мной и быть мне верной. Взамен я заботился о твоем сыне! Никогда не забывай об этом!
— А ты обещал никогда меня в этом не упрекать!
