– Наша невеста такая сдержанная, даже чересчур, – сказала Светлана, визажист. – Скромная и тихая, как мышка.
Где-то внутри меня раздался пугающий смех. Какая-нибудь старушенция назвала бы его дьявольским.
Увидев меня, мама с трудом сдержала в себе слезы, что еще сильнее приблизило меня к той черте, когда от злости, прямо говоря, срывало башню. Фата была настолько длинной, что пришлось аккуратно свернуть её в несколько раз; мне с трудом удалось залезть в машину и положить воздушную ткань на колени мамы.
– Какая же ты красивая, – снова начала она, стараясь не прикасаться к фате. – А глазки какие яркие!
– Как шлюха, – буркнула я себе под нос и выехала на дорогу.
– А губки какие! Так непривычно видеть тебя в таком…
– Я как шлюха, мама! – вдруг повысила я голос, почувствовав, что плотина, удерживающая мою ненависть ко всему, что происходило, неизбежно рушилась. – Что это?! Эти ресницы! Зачем они?! Зачем эта помада?! Достань салфетку! Дай мне салфетку, я все вытру! Не могу смотреть на себя!
– Ты чего? – опешила мама и, стоило мне только взглянуть в её такие непонимающие меня глаза, я в сотый, – нет – в тысячный раз ощутила укол долбаной совести. В миг моя пылающая ярость сменилась всепоглощающей любовью, преданностью и благодарностью к родителям. Они ведь так старались превратить этот день в сказку, столько сил, времени и финансовых затрат…
Я выдохнула. Мама продолжала ошарашено глядеть на меня и, надо сказать, вечерний макияж и укладка делали её невероятно очаровательной. Она походила на героиню какого-нибудь романтического фильма, что собралась на свидание.
– Я разнервничалась, извини, мам, – сказала я тихо, остановив машину перед красным сигналом светофора. Виновато опустив глаза, я несколько секунд молчала, а потом так же тихонько, но с улыбкой добавила: – Большой день сегодня. А ты очень красивая. Прям очень.
Медленно и постепенно на моем самом любимом и дорогом лице расцветала улыбка. Мама распахнула взгляд, изобразила смешную застенчивость, а потом резко вспомнила, что должна созвониться с Юлианой, организатором свадьбы, по поводу букета невесты.
До самого дома, где, надо сказать, творился такой же хаос, что и в моей голове, я мысленно занималась починкой своей собственной дамбы. Однако, стоило мне закрыться в ванной комнате, как её вновь прорвало, потому что мое отражение в зеркале с каждой секундой становилось катастрофически ненавистным.
– Катюш? Мама спрашивает, где бутоньерка для Вани? – постучала в дверь моя подруга Аня. – Найти не можем.
– В комоде! Первый ящик!
И пока все носились по квартире, как ошпаренные, ведь время бежало слишком быстро, я пыталась отмыть губы и избавиться от жутких стрелок на глазах.
– Катюш? Фотограф приехал, нужно снимать твои сборы, времени в обрез!
С обуздавшей меня яростью, я распахнула дверь, чем заметно поразила подругу. Аня нахмурилась, изучая мой внешний вид, а потом безмолвно, одним только взглядом спросила, все ли со мной в порядке.
– Я как шлюха. Как думаешь, я в порядке?!
– Эй, ты чего?
– Я перепробовала все, что только есть в моей косметичке! Но эти стрелки не смываются, как будто татуировку набили! А губы! Боже! Я ненавижу, когда они такие жирные, и этот цвет… Брр!
– Так, тихо, все нормально, слышишь? – Аня подтолкнула меня назад в комнату, зашла сама и закрыла дверь. – Слушай, нервничать, это нормально. Моя сестра, когда выходила замуж, так там вообще…
– Я не нервничаю, ясно? – перебила я. – Меня просто бесит то, что я вижу в зеркале. Меня бесит, что я должна бежать к фотографу и демонстрировать свои чертовы сборы! А еще меня бесит, что… – я прикусила язык и поджала губы, чтобы не озвучить свои мысли. Настолько странные и необъяснимые, что если я сама услышу их здесь, в комнате, то от ужаса впаду в кому. – Да, ты права. Я просто нервничаю. Просто нервничаю. Просто. Все так просто, – хмыкнула я, послав своему отражению нервную улыбку. – Все. Я сейчас. Минуту.
– Знаешь, давай шампанское выпьем, а? Там твой папа разливает всем, кто собирается у вас, так что погоди, секунду!
Аня выбежала из комнаты и уже через полминуты вернулась с двумя фужерами в руках.
– Давай, за тебя, милая! До дна, – тихо произнесла она, словно боялась, что нас может кто-то услышать. – Успокаивайся, расслабляйся и получай удовольствие!
* * *
А вот и он. Мой будущий муж. В черном костюме, что выбрала я. В бабочке, что выбрала я. В белой рубашке, что выбрала я. Он не подстригся, как я того хотела, зато побрился, чего я категорически не хотела.
Я. Я. Я.
– Смотрите друг на друга, – приказал нам Влад, бегая с фотоаппаратом туда-сюда. – Катя, можешь положить свою руку Диме на плечо? И, пожалуйста, улыбнись хотя бы чуть-чуть, – уже чуть ли не взмолился парень.
– Ты все еще злишься из-за вчерашнего? – тихо спросил меня уже муж, бросив на Влада веселый взгляд, а тот поспешил тут же поймать его камерой.
– Какой ты догадливый.
– Согласись, ты была не права. Я не в восторге, что вспылил вчера, но ты была не права.
– Я с этим никогда не соглашусь.
– Опять начинаешь? – Он стрельнул в меня недовольным с примесью злости взглядом, а потом вновь натянул улыбку, когда Влад подошел к нам ближе. – Тебя никто не просил встречать девчонок. Осталась бы дома и все было бы нормально.
– Зайка, – не без ехидства сказала я, – это мои подруги, и я очень хотела увидеть их раньше, чем сегодня утром.
– Получила удовольствие? – усмехнулся он, взглянув на меня каким-то победным взглядом, от чего кончики моих пальцев буквально загорелись от злости. – Еще и маму расстроила. Не могла громкую связь отключить?
– Думаешь, я бы успела сделать это? Ты же как истеричка орать начал, а я была занята тем, что ездила вокруг одного и того же дома, выискивая твоего брата! – рявкнула я, отвернув голову.
– Ребят, смотрите друг на друга! Давайте, влюбленными глазами! – тут же скомандовал Кузьма.
– Степа ждал тебя возле магазина, – сказал Дима одними губами. – Если ты такая балбеска, что не смогла заметить его огромную тушку – я здесь не при чем!
– Его там не было, повторяю в тысячный раз. Степы там не было! И не беси меня. Хотя бы сегодня.
Следующие два часа мы позировали в лесной роще, где моя длинная фата красиво спадала на желтую листву, а шлейф платья невинно волочился по пятам, собирая ветки и грязь. Мне, можно сказать, повезло, что в этот осенний день небо не решилось пролить слезы отчаяния, потому что в ином случае, я бы восприняла дождь, как знак того, что наша супружеская жизнь непременно утопится в моих собственных слезах и слепой ярости.
– Налей мне шампанское, – сказала я Ире, когда она подошла к джипу, из которого я не желала вылезать. Наш кортеж остановился в красивом парке и гости, что решили проехаться с нами, с удовольствием поедали закуски и выпивали шампанское. – Два стаканчика. Можешь и три.
