– Сейчас?!
– Да, Катя, сейчас.
– Я что-то ничего не понимаю, Дим. Что случилось то? Ты можешь сказать, что случилось?
– Я ненавижу сюда приезжать! И меня раздражает, что ты постоянно тянешься сюда!
– Ты в своем уме? Тебя месяц не будет в городе, что мне там одной делать? Здесь Ваня, мама…
– А как ты раньше жила без родителей, когда училась? Когда я в армии был, как ты сама в Тюмени жила? По-моему, нормально! Что сейчас то изменилось?
– А что плохого в том, что я скучаю по родителям? Если у меня есть возможность приехать к ним, почему я не могу ею воспользоваться? И к слову, когда ты был в армии, я в Сургут приезжала каждые два месяца. Ты такой взвинченный из-за ситуации, что утром произошла?
После поздравлений, папа по своему обыкновению игнорировать желания других, сказал, что все мы едем кататься на снегоходах. Если папа говорил радоваться – значит все должны радоваться. Если он хотел покататься на снегоходах, значит и у всех должно было возникнуть это желание. Нам с мамой не составило большого труда найти причину для отказа – нас ведь ждала готовка. А вот мальчикам нечем было подкрепить свое «не хочу».
– Мне осточертело делать то, что я не хочу делать! Я не хотел кататься на этих чертовых снегоходах, но поперся, потому что «это же папа, пожалуйста, Дима!»
– Он бы не отстал от тебя, – сквозь зубы сказала я.
– И что? Что было бы, если б я сказал «нет»? Мы бы с ним поругались? Ты этого так боишься?
– Спасибо, что поехал и прокатился с ним. Спускайся вниз, уже гости пришли, – ответила я и вышла из спальни.
Боялась ли я этого? Не то слово! Мне и так приходилось чуть ли не клещами тянуть Диму в Сургут, а если бы еще они с папой разругались в пух и прах, тогда точно поездка домой стала бы для меня сущим кошмаром в грязном вагоне поезда, где я постоянно мерзла. По правде говоря, я бы с удовольствием прыгнула в машину и сама укатила в Сургут, а потом обратно. Я уже так делала и поездка выдалась настолько потрясающей, что я без сомнений хотела еще раз её повторить. Но ведь Дима не допустит этого. Что вы, что вы! Баба за рулем, да еще и восемьсот километров!
До поры до времени все за столом улыбались, наслаждаясь стряпней мамы и нежнейшим шашлыком папы. Однако, в какой-то момент, когда и папа, и Дима изрядно выпили, между ними произошел небольшой спор, центром которого стали современные телефоны. Боже, какая глупость, не правда ли? Папа всеми руками и ногами за одного производителя сотовых, а Дима – за другого. По хорошему – высказали свои предпочтения, подкрепили их парочкой фактов и на этом разговор окончен. Но нет. Папа, что по природе своей упертый баран, для которого важна демонстрация собственного превосходства и правоты, принялся с ехидной улыбкой настаивать на своем. А Дима же, для которого абсолютно любой спор – обожаемое развлечение, с не менее ядовитой ухмылкой отбивал каждое слово папы своим.
Наши с мамой тревожные взгляды за эти несколько минут спора встречались тысячу раз, и каждая из нас, словно умная система безопасности, предостерегала своего водителя от дальнейших опасных действий.
– Дим, хватит, пожалуйста, – прошептала я, взглянув в его пьяные и ничего не боящиеся глаза. – Это не красиво. Закрой тему, хорошо? Пойдем в спальню, думаю, тебе нужно немного полежать.
– Ты просто не умеешь пользоваться этим телефоном, вот и все, – громко и с ядовитой веселостью воскликнул Дима. Он не смотрел на меня, его смеющийся взгляд был устремлен на папу. – У меня, например, все с батарейкой в порядке. Не знаю, чего она у тебя быстро садится. Наверное, тебе просто не везет, вот и все.
– Дим, вставай, пойдем прогуляемся немного?
– Ладно вам, что вы заладили про эти гаджеты! – вмешался дядя Женя. – Давайте, лучше еще раз поздравим наших любимых и красивых…
Я не поняла, почему засмеялся Дима и отчего голос дяди резко стих. Видимо, моя реакция в тот момент стала настолько заторможенной, что глядя на покрасневшего от гнева папу, я с трудом понимала его громкие слова, где через одно нормальное было три-четыре мата подряд.
Теперь же, спокойные семейные посиделки уничтожила бомба в виде потемневшего-покрасневшего-побледневшего папы. Я даже затруднялась припомнить, когда в последний раз слышала этот его дикий ор и с ужасом могла наблюдать за тем, как голубые глаза превращались в холодные стеклышки. Его язык, однозначно, работал быстрее, чем мозг, и нес столько оскорблений и гадости, что превратись все это в настоящее дерьмо, мы бы все в этой комнате в нем утонули. Единственный человек, от которого оно просто отлетало бы – оказался Дима. Пока папа орал так, что все внутри цепенело от ужаса, мой муж, вальяжно развалившись на стуле с боковыми ручками, довольно улыбался и неотрывно наблюдал за папой. Честное слово, в тот момент мне показалось, будто именно этого он и добивался, ведь невозможно же было так наслаждаться настоящим взрывом отнюдь не самого спокойного человека.
– Ты пришел сюда и будешь качать свои права, я не понял? – орал папа, не забывая через каждое слово вставлять какое-нибудь ругательство. – Ты сидишь за моим столом и думаешь, что я потерплю такое отношение к себе? Ты кто такой? Пока вы все в моем доме, вы живете по моим правилам!
А потом, с такой же бурей чувств, послал моего мужа на три понятные всем буквы.
– Я тебя понял, – с прежней улыбкой ответил Дима и медленно поднялся из-за стола.
Несколько секунд я пребывала в таком шоке, словно на моих глазах случилось что-то очень страшное, как, например, в фильмах ужасах. Оцепенение прошло лишь тогда, когда мама громко окликнула меня и указала взглядом на второй этаж.
– Иди к нему. Иди наверх.
На ватных ногах я поднялась в нашу спальню. Дима спокойно лежал на диване, подложив одну руку под голову, и смотрел в экран телевизора.
– Это что сейчас было? – спросила я шепотом.
Он победно улыбнулся и взглянул на меня:
– Мы сюда больше не приедем. Я никогда в жизни больше не ступлю на порог этого дома, уяснила? Теперь они будут приезжать к нам, чтобы по нашим правилам жить.
– Ты ведь специально это делал, да? Тебе ведь все равно, прав ты или нет, главное сам факт выиграть спор!
– Я просто высказывал свою точку зрения, – пожал он плечами.
– Нет, ты целенаправленно его выводил из себя! Зачем?!
– Скучно стало. Завтра мы уедем отсюда. До работы еще неделя. Собирай вещи и я отвезу тебя в Тюмень, а потом вернусь на вахту.
– Чего, прости? – хмыкнула я, не веря своим ушам. – Из-за того, что ты не знаешь, когда остановиться, я должна собирать вещи и уезжать отсюда?
– Если бы я сейчас не был пьян, то свалил бы уже, не задумываясь. Ты всегда знала, что мне не нравится сюда приезжать, чего ты так удивляешься тогда?
– Я не уеду отсюда, – ответила я и вышла из спальни.
