– Можно было и не орать, – буркнула инферна, продолжая досмотр.
В растрепанном матерчатом нутре по-прежнему лежали документы, пустой кошелек и даже ключи от квартиры. Я так обрадовалась вновь найденному паспорту, что поцеловала фотографию. Похоже, в двадцать лет я уже стригла себе волосы и красила их в черный цвет, а поэтому сейчас так сильно походила на перекошенную физиономию со снимка.
Я еще раз глянула на большой портрет на стене, висевший между двумя огромными картинами, где на белом фоне разноцветными кляксами было представлено некое подобие пейзажей, и показала изображению женщины язык. В тот момент в мою голову пришло резкое и четкое… даже не воспоминание, а крохотный обрывок. Я решительно подошла к портрету и схватилась за раму, уже снимая его со стены.
Он оказался неожиданно тяжелым и едва не выскользнул из рук. Поймать портрет удалось лишь чудом, когда острый угол позолоченной рамы почти грохотнул об пол.
– Ты что делаешь? – Алина кинулась ко мне.
– А то! – Торжествуя, я заглянула на задник полотна и увидела прилепленный коричневым скотчем черный бархатный мешочек с золотым шнурком.
Алина потянулась к находке дрожащей рукой, но, так и не дотронувшись, отшатнулась.
– Если хочешь свой камень, то доставай его сама и тут же прячь в карман штанов, чтобы он долго на воздухе не находился, – без обиняков заявила я. – Я к этой гадости больше не притронусь! Еще лучше спрячь в сапог, так его точно никто не найдет.
Я развязала шнурок, собираясь тут же расплатиться с помощницей, но отчего-то инферна замотала головой.
– Потом. Давай потом.
– Нет уж, давай сейчас. Не хочу, если нас поймают на обратном пути, помирать должницей!
– Я так долго этого ждала, что сейчас страшно, – прошептала она.
– А мне страшно, если ты будешь тянуть, то нас в неглиже загребут в кабинете хозяйки прелестного заведения…
И тут я поняла, что по бескровным щекам Алины текут слезы, и моментально заткнулась. Она действительно ждала этого момента, может быть, всю жизнь, а я уж могу потерпеть пару секунд.
Инферна глубоко вздохнула, вытерла глаза и сунула руку в мешочек, а потом, зажимая в ледяной ладони, прозрачный ограненный кристалл, быстро засунула его в карман узких джинсов, отчего он стал смешно топорщиться. Я немедленно завязала шнурок, стараясь держать мешочек как можно дальше от себя.
Алина в одно мгновение схватила меня в охапку и крепко прижалась, прошептав на ухо:
– Спасибо.
– Не за что. – Я попыталась смущенно отодвинуться. – У нас же был договор. Я держу свое слово.
– Спасибо тебе, подруга, – повторила она и схватилась за картину, помогая мне повесить ее на место.
В груди у меня разливалось странное приятное чувство. У меня никогда не было друзей ровно до последних дней.
В небольшом зале, расцвеченном бликами от сотен ароматических свечей, стоял приторный запах благовоний, вина и горячего дыхания людей. Под полом десяток рабочих с напряженными от тяжести лицами проворачивали огромные заржавелые маховики, отзывавшиеся на их плавные движения протяжным болезненным скрипом. Наверху около сотни наряженных в старинные костюмы и пышные платья аристократов задрали головы к потолку, чтобы увидеть, как медленно раскрывается купол. В лица присутствующих ударил пронзительный ветер и обжигающий холод. Огромное бесконечное черное небо обняло маленьких людей, завораживая россыпью желтоватых переливающихся жемчужин-звезд. В глубинах ночного океана вспыхнула зеленоватая, вначале едва заметная точка. Она медленно наливалась светом, становясь все больше и ярче. Звезда нового года набирала силу и размер на фоне своих крошечных соседок. Она покрасовалась еще мгновение на краю небосвода и плавно, торжественно поплыла к зениту, чтобы своим блистанием затмить полный оранжевый блин луны.
В этот самый момент в маленькой тайной обсерватории резко и тревожно хлопнула входная дверь. Взгляды всех без исключения присутствующих метнулись к выходу. На пороге в одной туфле и порванной шубке стояла Владилена. Красная помада стерлась, оставив после себя выцветшие бескровные губы, тушь для ресниц на правой скуле нарисовала яркую полоску, волосы растрепались. Зато синие глаза казались почти черными от ярости.
Члены Верхушки все как один, опешив, открыли рты, увидав дочь старейшего и уважаемого рода в столько непотребном к торжественному случаю виде. Только Владимир Польских, закрывший половину лица нелепой маской, не выглядел удивленным. Наоборот, руки его почти в бешенстве сжали бокал из толстого венецианского стекла, отчего ножка треснула пополам, оставив на ладони глубокий порез. Кровь медленно капала на волан белой кружевной рубашки, а он, не замечая, неотрывно смотрел в яростные глаза Владилены. По залу пробежали несмелые шепотки. Кто-то смущенно кашлянул. Владилена широко улыбнулась, отплюнув прилипшую к губе прядь черных взлохмаченных волос, и прошипела хрипло:
– Может, поговорим, Владимир?
Большой зеленоватый шар лопнул в далекой выси и осыпал Млечный Путь блестящей пудрой, но никто больше не следил за ним. Зачем, в сущности, если скоро и эта традиция умрет, чтобы развеяться пеплом на ветрах безжалостного времени?
Алина быстро поставила книги в шкаф, я вернула на место ящики письменного стола. Стоя на пороге кабинета, мы оглядели комнату. Все осталось на своих местах, словно, никто не вторгался в чужие владения. Забыв о страхе, я открыла дверь и застыла на месте… Невысокий полноватый охранник в синей униформе перевел удивленный взгляд с наших курток и свитеров, которые он держал в своих руках, на мое вытянувшееся лицо.
– Привет, – сдавленно проговорила я и, пока мужчина не опомнился, послала горячую волну воздуха в его сторону.
Охранник влетел в стену, пересекая невидимые маячки. Визгливый вой сигнализации заполнил огромное безмолвное здание, разнесся по пустым темным коридорам, воспарил над шумной толпой за пределами здания. В тот же момент громыхнул набат салюта, и под радостный крик праздника над крышами многоэтажных домов распустились разноцветные сказочные цветы огней.
– Уходим!!! – заорала Алина, подталкивая меня в спину, и сорвалась с места.
Подхватив на ходу одежду, я бросилась к лестнице почти оглушенная сиреной.
Вдвоем с инферной мы скатились на следующий этаж и свернули в длинный коридор, где уже зажглись все лампы, а оттуда к черной лестнице с высокими ступенями и окрашенными зелеными стенами. Каждый шаг отзывался стуком крови в висках, каждая ступень приближала нас к первому этажу и спасительному выходу. Сверху неслись крики догоняющих нас людей, снизу, через вой сигнализации, мы слышали топот других охранников.
Неожиданно инферна болезненно застонала. Я резко обернулась и едва успела подхватить ее, оступившуюся, под мышки. Девушка оседала, теряя сознание, и становясь очень тяжелой. Я почувствовала, как у меня подгибаются колени, одежда полетела вниз, а следом за ней и мы. Спина оказалась расцарапанной в кровь, в ноге что-то нехорошо хрустнуло, от резкой боли на секунду потемнело в глазах. Преследователи приближались, вот-вот капкан мог захлопнуться. Дыхание обмякшей инферны стало прерывистым, она дрожала. Сидя на коленях, я трясла ее за плечи, пытаясь привести в чувство. Казалось, все кончено…
