Плохого ждать было не с чего, поэтому пока он там возился, не особо переживали: главное, чтобы в кузов не полез.
Однако вернулся полицейский не один, а с водителем. Здоровым бугаем метра два ростом и отсутствием каких-либо эмоций на лице.
— Горелов, значит, — полицейский раскрыл мой паспорт и долго-долго смотрел то на меня, то в него. Так долго, что я засомневался, что это мой паспорт. Но затем он точно также раскрыл паспорт Дятла, сказал: «А это Соломин» и принялся сличать его с фоткой.
Осмотр затянулся.
— Что-то не так? — довольно вежливо поинтересовался Якушин.
— Открывай кузов, — скомандовал полицейский.
— А в чём дело? — в своей вечно протестующей манере возмутился Марков. — На каком основании? Вы обязаны составить протокол досмотра.
Лучше бы он, конечно, не возникал. Возможно всё бы и обошлось. Но это его высказывание, тут же активизировало мозговую деятельность Дятла.
— Статья двадцать семь семь КоАП, — вспомнил тот.
— Я тебе сейчас дам статья, — буркнул высокий водитель. — Быстро открыли машину.
— Тогда это незаконный обыск, — с добросовестностью прилежного ученика, повторил Дятел наставления веселого инспектора.
— И самоуправство, — добавил Марков.
Мы с Якушиным обалдели.
— Брось, — торопливо шепнул он Маркову. — Мне проще штраф заплатить.
Но полицейский уже разозлился.
— Вы оба, — он ткнул в нас с Дятлом пальцем. — В розыске. Сейчас я вызываю наряд. Будет вам и протокол досмотра, и протокол ареста.
— Чего это мы в розыске? — удивился я.
— А вот это меня уже не касается. Залезайте в свой тарантас и следуйте за нами, — он потряс паспортами.
Первым делом отчего-то на ум пришёл Гашиш. Потом картина. После внезапно осенило.
— Фермеры, — сказал я Дятлу.
Он ахнул.
История с фермерами получилась нелепая. Мы залезли к ним на ферму просто потому, что искали Сашу, но нас засекли и арестовали за проникновение на частную территорию. В полиции капитан Мажаев, пообещал, что попросит фермеров забрать заявление в обмен на найденные нами в лагере медали. Но медалей с собой у нас тогда уже не было. Их должен был привезти Артём. Он привёз. Только потом сразу случилось обрушение и медали украли из Пандоры.
— Пожалуйста, — слёзным голосом заканючил Дятел. — Не нужно нас забирать. Это недоразумение и поклёп.
— Ничего не знаю, — полицейский направился к своей машине через дорогу. — У вас тут полный букет нарушений.
— Погодите, — Якушин побежал за ним. — Давайте мы оплатим штраф. Прямо здесь. На месте. И кузов я вам открою. Если что не так, тоже оплатим.
Полицейский резко развернулся, сузил глаза, и в тоне Маркова произнес:
— Передача наличных инспектору. Статья двести девяносто первая Уголовного кодекса РФ, — прошёл ещё немного к машине и громко прошипел. — Знаю я вас… Умники.
— Если в розыске, штраф не прокатит, — довольно миролюбиво сказал водитель. — Поедете за мной. Там, в участке разберутся, что да как. Мы не по этому делу.
И тут вдруг стоявший справа от меня Дятел дернулся раз, другой, губы задрожали, голова мелко затряслась. Шея напряглась, подбородок свело судорогой, пальцы скрючились, глаза закатились. Несколько раз я уже наблюдал такое. Эпилептический припадок.
Я боялся его, как огня. Знал, что ничего плохого случиться не должно, но всё равно пугался, будто он умирает.
Ноги Дятла заходили ходуном, колени согнулись, и он обязательно рухнул бы прямо на асфальт, если бы я вовремя его не подхватил.
— Эй, Захар, — крикнул водитель напарнику.
Полицейский обернулся, увидел, что происходит и рванул к нам.
— Чего это с ним? — испуганно прокричал он.
— Приступ, — сказал я, придерживая между коленями голову Дятла. — От нервов.
— От психологического давления, — нравоучительным тоном вставил Марков.
Так и прибил бы его. Он как будто нарочно злил полицейского.
— Какого ещё давления? — разъярился тот.
— Вашего, — спокойно ответил Марков. — Моральный прессинг и унижение при использовании служебного положения.
— Не было такого!
— Это вы в объяснительных писать будете.
Оказывается, Ваня у меня был просто золотой рыбкой в сравнении с этой акулой занудства и житейской бестолковости.
Дятла колотило. Я продолжал придерживать его, чтобы не бился об асфальт.
— Звоню в скорую? — спросил водитель.
— Давай! — полицейский Захар вскочил, и они оба побежали к машине.
— Прекратите паниковать, — с видом опытного доктора Якушин подсел к нам. — Это обычный эпилептический припадок, он пройдет.
— Кому ты рассказываешь? — огрызнулся я. — Без тебя знаю.
И тут, произошло чудесное и невозможное.
— Скажите им, что сами меня в больницу отвезете, — не переставая трястись, проговорил Дятел.
Я обалдел.
— Ты чего, придуриваешься, Вань?
— Немножко, — он хитро улыбнулся, глянул на меня и, снова закатив глаза, до ужаса правдоподобно затрясся с удвоенной силой.
Якушин помчался к полицейской машине, стал совать полицейским какие-то медицинские удостоверения и втирать, что везти в больницу Дятла нужно немедленно, не дожидаясь скорой, иначе начнется гипоксия головного мозга и привести это может к коме или даже летальному исходу. Полицейские перепугались ещё больше и согласились, чтобы мы везли его сами. Но при условии, что они поедут впереди и будут нас сопровождать.
При настоящем приступе эпилепсии больного нельзя трогать и нежелательно перемещать, но наш эпилептик был мнимый, и когда мы донесли его до машины, пока полицейские разворачивались, довольно посмеиваясь, сам залез в кабину.
Девчонки подняли галдеж и посыпались расспросы, Марков шикнул на них, но тут выступила Нина. Она, оказывается, оскорбилась, что в разговоре с полицейскими Марков назвал их «досками и брёвнами». Марков ответил, что она должна благодарить его за то, что он не назвал её «поленом». Нина ответила, что в таком случае, он «дубина», и они принялись обзываться друг на друга.
— Ну ты и выдумщик, — сказал Дятлу Якушин, как только мы тронулись.
— Ага, — Дятел сиял. — Бабушка тоже так говорит.
— Только чего теперь делать? — Якушин вырулил и пристроился за полицейскими. — Они же всё равно с нами поехали.
— Да сматываемся и всё, — сказал я.
— А ваши паспорта?
— Фиг с ними. Новые сделаем.
— Никит, а если мы в розыске, у нас в универе могут быть неприятности, — забеспокоился Дятел.
