— Чего ты оправдываешься? — Артём недовольно на неё посмотрел. — Место занято. До свидания.
— Это всё равно, что занять чужую квартиру и сказать «до свидания», — я была настроена решительно.
— Квартиру мою он уже занял. Но если сейчас не уберётся отсюда, выкатится из неё, как миленький.
— Извини, Тём, — Амелин улыбался. — Можешь меня из неё выгнать, но сейчас я никуда не уйду.
В ярко-голубом взгляде Артёма проскользнуло удивление.
— Что, прям так упёрлось?
Амелин кивнул.
— Идём, — Вита встала. — Не нужно спорить из-за таких мелочей. И без того неприятностей хватает.
Они с Артёмом были похожи, как брат и сестра. Однако излишняя скромность сильно скрадывала её привлекательность.
— А если я тебя просто вышвырну отсюда? — пригрозил Артём.
— Я буду сопротивляться и постараюсь вышвырнуть тебя, — запросто отозвался Амелин. — В борьбе за место под солнцем сильнейший тот, кому больше хочется выжить.
— Вот сейчас это и проверим, — Артём стремительно поднялся.
Не выпуская панду, Амелин вскочил ему навстречу.
— Только попробуй тронь, — я влезла между ними.
— Тоня, — Амелин попытался меня сдвинуть. — Сколько раз я просил не вступаться за меня.
— А я не за тебя, а за себя. Потому что мансарда наша, — внезапно со всей отчётливостью я осознала насколько это правда.
Всё-всё что находилось вокруг было для меня привычным, тёплым и до боли родным.
Вита подошла к нам.
— Ребят, не обижайтесь. Мы договорим, я соберу вещи и уйду. Меня принесли сюда, когда я болела. Сказали, что здесь «изолятор», — она мило улыбнулась. — Я не собиралась занимать чужую комнату.
— Ты здесь болела? — Амелин заинтересовался.
— Да, даже врача вызывали. Слабость и температура. А здесь побыла и действительно полегчало.
— Я тоже здесь болел, — обрадовался Амелин. — А луна светила?
— Очень сильно.
— А тени по углам бегали?
— Бегали, — в её прежде печальных голубых глазах промелькнула радость.
— Пугали тебя?
— Немного.
— А игрушки разговаривали с тобой?
— Только между собой шептались.
— А волки выли?
— Нет, волков я не слышала. Но совы громко кричали и летучие мыши тоже.
— Ладно, — смягчился Амелин. — Раз болела, другое дело. Значит, у тебя столько же прав быть здесь, сколько и у меня. Мы уйдём.
— Вот ещё, — я села на его место под полками. — Никуда мы не уйдём.
Артём вернулся на кровать, поставил локти на колени и вперился в меня пронзительным взглядом.
— Что ж. Тогда будем сидеть.
— Хорошо, — согласилась я. — Вот и проверим, чей разговор важнее.
— Важнее разговор того, кому важнее поговорить, а не спорить из-за места, — разумно сказала Вита.
— Тогда уходите.
— Вы серьёзно со мной решили войну затеять? — Артём нагло вскинул бровь.
— А что, у тебя какой-то статус особый? Или, может, чёрный пояс по упрямству?
Он просто плохо меня знал, но день, определенно, выдался тяжелый.
Артём подозвал Виту к себе и усадил рядом, так что Амелину ничего не оставалось, как присоединиться ко мне.
Мы сидели друг напротив друга и минут десять, или даже двадцать, молча смотрели в упор.
Время от времени Вита весело улыбалась, вероятно, Амелин корчил рожи или изображал что-то, но каждый раз, когда я поворачивалась к нему, он сидел с ровным невозмутимым полным печали лицом. Отчего смешно становилось уже мне.
Артём же, хоть и смотрел прямо на меня, пребывал где-то глубоко в своих мыслях и очнулся только, когда Амелин сказал:
— Ладно, я не против этого соревнования. Только может кто-нибудь объяснить условия?
— Просто сидим, — сказала я, ёрзая на дощатом полу.
— Хотите подушку? — Вита протянула мне бордовую декоративную подушечку, я узнала её и хотела взять, но Артём перехватил её руку. — Они враги, а ты им помогаешь.
— А разговаривать можно? — на полном серьёзе спросила его Вита.
— Нет, — ответил он.
— Всё равно не понятно, — сказал Амелин. — Я и так собирался здесь всю жизнь провести….
— Вот и сиди.
Артём демонстративно развалился на кровати, показывая, как ему удобно на ней лежать.
Это было сделано нарочно, с вызовом. Поэтому я придвинула овечий коврик, и мы замечательно устроились на нём, положив под голову панду.
Амелин достал наушники.
Не знаю, как они, но с наушниками мы точно вечность могли проваляться.
Вита подобрала с пола книжку.
— А мы можем почитать.
— Давай, — оживился Артём. — Вслух.
— Договорились не разговаривать, — одёрнула их я.
— Но чтение — это не разговор, — возразила Вита. — Разговор предполагает диалог. А чтение — монолог.
— Кстати, разговор может быть и внутренний, — сказал Амелин. — У меня, например, постоянно так. Один голос нормальный такой. Спокойный, понимающий и добрый, а второй типа Артёма: нетерпимый, резкий и злой. И они всё время разговаривают. Спорят и ругаются.
Закончить Амелин не успел, дверь распахнулась, и в комнату быстро вошёл Макс.
— Нормально, Тём? Ты вообще адекват или нет? Там БТ пинками выкидывают. Реальными пинками. Рон прямо с лестницы кубарем слетел. Даяна в истерике, Касторка в истерике.
Скандалище жуткий, а ты тут валяешься, как будто тебя это не касается.
— Хочешь, чтобы я сходил и тоже их пнул?
— Я бы хотел, чтобы ты пошёл со мной, на случай, если что.
— Если честно, не понимаю, почему ты ещё с лестницы не летишь. Или Тифон плохо разглядел картинку на экране?
— Я почему-то решил, что у тебя к Ярославу разговор был.
— Котик, ты оборзел? Это тебя голым застукали.
— Это подстава.
— Тифон с Ярославом вас обоих побьют, — сказала я, вообще не понимая, о чём речь.
Амелин пихнул меня в бок, надел мне оба наушника и громко включил музыку, чтобы я не слушала и не влезала. Так возможно было даже лучше. Смотреть на спорящих под Dancing With Myself парней было забавно.
Макса я знала по одному дурацкому инциденту. Это случилось, незадолго после того, как Костик переехал к Артёму. Он привел меня к ним в квартиру, когда никого не было, и ещё разуться не успел, как вдруг вспомнил, что мы забыли купить чай и, сказав, что через пять минут вернется, убежал, а я осталась ждать в коридоре.
