— Нормально поживает. Стоит.
— Это хорошо. Пускай стоит. Как же вы тут у нас оказались? — она замерла с тарелкой в одной руке и ложкой в другой.
— Мы в лесу заблудились, а ваш автобус нас подобрал.
— Как же это вы заблудились? Не маленькие вроде.
— Давайте я вам расскажу, — нетерпеливо всунулся Лёха.
— Хватит, — одернул его Тифон. — Тебя и так уже слишком много.
— Просто дайте мне поесть и я замолчу.
Тётя Валя спохватилась и продолжила накладывать. Положила пюре, две котлеты с коричневой подливкой и соленый огурец.
— А у вас меню есть? — неожиданно спросил Ярослав.
— Конечно, — она кивнула. — Вон там.
На стене, внутри пластиковой прозрачной ячейки висел листок, в котором было написано: «Четверг. Завтрак: манная каша, омлет и какао. Обед: борщ, котлеты с пюре, сливовый компот, Полдник: печеные яблоки, Ужин: салат Новомосковский, картошка с грибами, чай, баранки. Кефир ежедневно по расписанию».
— А цена где? — удивился Ярослав.
— Какая цена? — повариха состроила непонимающий вид.
— Сколько это стоит? — ровным голосом пояснил Ярослав.
— Ничего не стоит. Мы ничего не продаем, — она широко развела руками. — И не покупаем.
— Точно дом отдыха, — сказал Тифон, понизив голос.
— Всё включено, — добавил Лёха.
— Включено и выключено, — сверкая золотым зубом, передразнила их тётя Валя. — Мы не дом отдыха. В доме отдыха — отдыхают, а мы сначала трудимся, и только потом отдыхаем. У нас, ребятки, коммунальное хозяйство. Слыхали про такое? Община. Мы тут деньгами не пользуемся. Нет, не то, чтобы совсем не пользуемся, мы же не сумасшедшие, у нас и газ, и электричество имеется, но внутри коммуны денег нет. Никто никому не платит.
Тифон задумчиво покачал головой.
— Значит секта? — прямо спросил Амелин.
— Что ты! — повариха замахала на него руками. — Мы нерелигиозная община. Кто хочет — верит, кто хочет не верит. У нас такого нет. Мы идейная община. Коммунизм строим. Ну, почти. От каждого по способностям, каждому по потребностям. Всё ради человека, всё на благо человека.
— Кто не работает — тот не ест. Трезвость — норма жизни, а искусство принадлежит народу. — обрадованно подхватил Амелин. — Я тоже такое знаю.
— Вот-вот, — тётя Валя вспомнила, что должна накладывать. — И давайте, поторапливайтесь, в семь у нас ужин.
Первые десять минут ели молча, потому что были страшно голодные. Потом Ярослав сказал:
— Вы в курсе, что всё это время мы по одному и тому же месту круги наматывали?
— А машина чего? — спросил Тифон.
— Стоит. Там же.
— Пойдём за ней?
— Только не сегодня, — взмолился Лёха. — У меня всё тело болит.
— Пить надо меньше, — буркнул Тифон.
— Хорошо бы найти кого-то, чтобы нас туда подкинули, — сказал Ярослав.
— Ща оклемаемся и подумаем.
Они снова переключились на еду, только Амелин сидел, внимательно вглядываясь в свекольно-красную густоту.
— Ты чего? — я пихнула его в бок.
— Десять лет борщ не ел или даже больше. Я уже и вкус его забыл. Представляешь? Помню только, что сильно любил. А теперь не могу вспомнить, как это было. Ужасно всё-таки человек устроен. Всякую дрянь хочешь забыть и не можешь, а хорошее растворяется в прошлом, как дым.
— Значит, у тебя появилась отличная возможность почувствовать это снова. И заново его полюбить.
— Нет. Заново не получится, — он отодвинул тарелку. — Лучше я не буду. Ты только представь, что всё, что ты любишь в один день может исчезнуть, просто потому что ты о нём забудешь.
— Временами ты бываешь очень странным.
— В деревне ты говорила, что странные те, кто считает меня странным, — он нашарил под столом мою коленку и стал ласково гладить.
Я поймала его руку и сжала, давая понять, что при всех вести себя так неуместно.
— Ты когда-нибудь смотрела через линзу? — сказал он весело, как будто ничегошеньки не понял. — С вогнутого конца — всё странное, и с выпуклого тоже всё странное. Только по-другому.
Повариха шумно возилась на кухне, гремела кастрюлями, посудой, переговаривалась с кем-то.
В этот момент Лёха с Тифоном одновременно схватились за кусок чёрного хлеба, стали тянуть в разные стороны и нещадно его разодрали. У Тифона в руках оказался почти целый кусок, а у Лёхи только корочка.
— Блин. Всегда так! — с расстройства Лёха кинул ложку в тарелку, свекольные брызги разлетелись в разные стороны, но в основном на когда-то белую тенниску Ярослава.
— Дебил! — Ярослав вскочил, замахнулся на Лёху, но тот мигом развернулся и приготовился защищаться.
Постояв ещё пару секунд в бессильном гневе, Ярослав отправился к поварихе, спрашивать, где можно застирать пятна.
— Во человек, — покачал головой Лёха. — Мы в болоте чуть не утонули, а ему футболку жалко.
— Потому что веди себя уже нормально, — проворчал Тифон.
— Это ты хлеб порвал.
— Я раньше тебя к нему потянулся.
— Зато я быстрее.
Повариха позвала кого-то и через минуту из глубины кухни нарисовались две фигуристые девушки в кухонных фартуках и белых косынках на головах.
— Девочки тебе помогут, иди с ними, — сказала тётя Валя.
— Стойте! — Лёха подпрыгнул. — Я тоже испачкался. Мне тоже нужна помощь.
Одна из девушек махнула ему рукой, приглашая следовать за ними.
Со словами «Сбереги, пожалуйста», Лёха придвинул ко мне свою тарелку с котлетами и, одним махом опрокинув в себя стакан компота, побежал догонять их.
— Интересное место, — тихо сказал Тифон. — Никогда бы не подумал, что у нас такое бывает. Фантастика какая-то.
— Смотрел «Таинственный лес»? — спросил Амелин. — Там они тоже в общине жили. И даже не знали, что цивилизация существует.
— Я «Солнцестояние смотрел». Мерзкая дрянь. Ни уму, ни сердцу.
— Или так, — Амелин оживился. — Сейчас они притупят нашу бдительность, а потом принесут в жертву своему богу коммунизма. Кто знает, что у них там в пюре или в борще подмешано было?
— Этих, кажется, уже повели, — Тифон кивнул в сторону коридора, куда ушли Лёха с Ярославом. — Но теперь поздно. Борщ мы уже съели.
— Что вы сочиняете? Это всё иностранные фильмы, — сказала я. — Обычные страшилки.
— Думаешь, у нас психов мало? — Амелин пододвинул свой нетронутый борщ Тифону. — Так что если меня, Тоня, заберут для ритуального бракосочетания, не обижайся. Это будет против моей воли.
