— Что? Артём и Зоя? — я с трудом сфокусировался на этой мысли.
Моему воспаленному воображению только этого не хватало.
— Да ладно, — Саша засмеялась. — Я люблю всех подряд шипперить. Всё-таки хорошо, что никто не умер. У Бориса были бы огромные неприятности, и у мамы моей тоже. Хотя она и не имеет к вам никакого отношения. Но на неё постоянно всё сваливают.
— Погоди, — я сбавил шаг, заметив среди густых кустов снежноягодника за одним из пустых домиков белое пятно футболки. — Вон он.
Дятел сидел прямо на земле, горестно уткнув лицо в колени.
— Давай заканчивай кукситься, — строго сказал я, когда мы пролезли к нему. — Иди собирайся.
— Пусть Артём сделает со мной всё, что захочет, — трагически пробубнил он в колени.
— Артём на тебя не злится.
— Он сам туда забежал, — подключилась Саша. — По собственному желанию.
— Или глупости, — добавил я.
— На твоём месте мог оказаться кто угодно, — Саша присела на корточки рядом с ним.
— Не мог. Со мной постоянно происходят неприятности. Я же думал, что могу стать, как все. Что я посмотрю и научусь, но ничего не вышло. Знаешь, со мной ведь в школе никто особо не дружил, потому что я ботаник и чудак, — пожаловался он ей. — И ещё немного из-за бабушки, потому что она слишком заботится обо мне. И все смеялись над этим. А потом появился Никита и мне показалось, что я смогу исправиться. А я всё равно не могу… Эпилептик и неудачник. Вот какой я.
— Знаешь, что? — я терпеть не мог эти его трагические речи.
Большую часть времени Дятел находился на позитиве, но когда вдруг косячил или болел, тут же принимался усиленно страдать и обильно посыпать голову пеплом.
— Сегодня домой не пойдём. Переночуем у Тифа. Бабушка переполох поднимет, если поздно вернёмся.
— В гости к Трифонову? Серьёзно? — Дятел мгновенно ожил. — Он нас позвал?
— Не звал, но позовёт.
— Точно?
— Я договорюсь.
Глаза его заинтересованно заблестели.
— А что ещё сказал Артём?
— Телефон вот тебе велел передать, — вспомнил я.
Достал смартфон и, чтобы хоть как-то отвлечь от загруза, сунул ему в руки.
— Ух ты! — обрадовался он. — Это же Айфон. А что с ним? Сломался, да? Из-за меня?
— Нет. Это ничейный телефон. Кто-то его выронил у Артёма в машине. Хозяина нет, а Артёму он не нужен. Сказал тебе подарить, чтобы ты не грустил.
— Правда? — Дятел доверчиво заморгал.
— Я тоже слышала, — усиленно подмигивая подтвердила Саша, но Дятел — он на то и Дятел, что ничего не понял.
— Но у нас нет зарядки, — спохватился он. — У Айфонов свои кабели.
— Вот это уже не моя забота, — я подал ему руку и поднял. — Приедешь в Москву — разберёшься.
Глава 3
Звук появился постепенно. Отдалённым, ненавязчивым гулом. Неразборчивая речь, невнятные выкрики, сбивчивые голоса снаружи.
Я же была внутри. Где-то глубоко в себе. Достаточно глубоко, чтобы не испытывать дискомфорта. Подъём на поверхность требовал усилий, а я и не знала, хочу ли возвращаться.
Однако, как это обычно и бывает, в начале было Слово.
Громкое, резкое, запустившее в один момент тысячу разрозненных образов. Крохотных осколков сознания, хаотично рассыпанных в непостижимой темноте Вселенной.
— Артём! Его зовут Артём.
Прямо над ухом раздался громкий девичий голос.
Артём… К горлу подступила тошнота, будто я снова плыву на теплоходе и меня укачивает. Артём… Артёма на теплоходе не было.
— Ой, мам, она открыла глаза! — снова закричала девушка. — Иди сюда!
Я медленно поднесла свободную руку к лицу и осторожно потрогала веки.
Девушка сказала, что я открыла глаза, но вокруг по-прежнему царила космическая темнота с миллиардами звёздных осколков. И всё же ресницы мягко щекотали подушечки пальцев, а это означало, что я моргаю.
Судя по всему, она держала мою голову у себя на коленях. Я попробовала приподняться.
— Сейчас светло?
— Ещё как светло. Уже не знаешь, куда от этого солнца деться.
— А у меня перед глазами ночь.
— Черные круги, да? Это, наверное, из-за жары.
— Нет. Просто чернота.
— Ну, что? Отошла? — послышался сверху немолодой, чуть запыхавшийся женский голос. — Нашатырь ещё нужен?
— У неё что-то странное. Говорит, что не видит.
За подбородок ухватили горячие сухие пальцы.
— Посмотри на меня.
Я послушно подняла голову, но куда смотреть, было не совсем понятно.
— Голова кружится?
— Уже нет.
— Нигде не болит?
— Нет.
— Когда падала, ни обо что не стукнулась?
— Я не помню.
— Саша, дай ей воды.
Придерживая за спину, девушка сунула мне в руки пластиковую бутылку.
Я сделала глоток и, прислонив ладонь к горлышку бутылки, набрала в неё немного воды. Быстро плеснула её себе в глаза и хорошенько потёрла их. Прохлада приятно освежила, густая чернота, казалось, отступила, но всё по-прежнему было тёмным и мутным.
— Расскажи ещё раз, как она упала.
— Да как-как? Обычно, — ответила Саша. — Просто пошатнулась. Но мы же на крыше стояли, и я испугалась, что сброситься хочет, поэтому сразу схватила. Она просто мешком на мне повисла, ну, я её и положила. Аккуратно. Честное слово.
— Головой ни обо что не билась?
— Не билась.
— Точно?
— Почему ты мне никогда не веришь?
— У меня иногда бывают обмороки, — призналась я. — Когда переживаю сильно. Но такого не было никогда.
Я почувствовала на щеках лёгкое дыхание, должно быть, женщина заглядывала мне в глаза.
— Надо же было амавроз словить. Я только слышала, что такое бывает. Так, Саш, веди её в изолятор. Там свежо. Пусть полежит. Успокоится. Приду — укол сделаю.
— Может, ты её сама отведешь?
— Нужно неотложку дождаться. Представляю, что будет, когда достанут из-под завала этого смертника. Сплошное мясо.
— Мама! — шикнула на неё Саша, помогая мне подняться. — Его зовут Артём.
Мы немного прошли по мягкой земле и выбрались на жаркий асфальт. Странные, неестественные ощущения, как будто играем в какую-то детскую игру. Ещё пара шагов и можно будет открывать глаза.
Скрипнула калитка. Одной рукой Саша обнимала меня за плечо, другой, направляя, придерживала за локоть.
