К тому же Саша с Настей сошлись на удивление быстро и мне совершенно не пришлось напрягаться, развлекая их, они повели себя так, словно знали друг друга тысячу лет и сами развлекали меня. Саша оказалась значительно бойчее и разговорчивее, чем я привык видеть её в лагере. В ней было что-то немного мальчишеское и авантюрное. Настя же в своём тян-образе продолжала оставаться милейшим созданием на земле.
Сначала мы с Настей завезли Сашу к бабушке, чтобы она не потерялась, и прощаясь, Настя ни с того ни с сего вдруг позвала её поехать в Капищено с нами. Наверное, просто так сказала, из вежливости, однако Саша немедленно согласилась, сказав, что раз ей не придётся ездить в больницу, то она лучше поедет с нами, чем ей придётся оставшиеся каникулы «тухлить» дома.
От неожиданности такого поворота растерялся, а Настя охотно объяснила ей, где мы встречаемся утром.
Потом я проводил её саму. Мы немного постояли у подъезда, и я нечаянно признался ей, что в лагере, испытывал к Саше определенную симпатию. Настя сказала, что сразу так и подумала. Я удивился, отчего в таком случае, она сама настояла забрать Сашу с вокзала, но спрашивать не стал, давно смирившись с тем, что женские поступки находятся вне зоны моего понимания; и нужно их просто принимать или не принимать.
Мы довольно сдержанно попрощались, хотя меня просто распирало от скопившихся за день положительных эмоций. Но назавтра нам предстояла дальняя поездка и ещё несколько дней вместе, так что самое волнительное я решил отложить на потом. Чтобы хорошенько настроиться и поддержать это приятное волнение предчувствия внутри себя, с замиранием сердца фантазируя о том, как сделаю первый шаг.
В том, что Настя откликнется на него сомнений не было. Но вовсе не из-за излишней самоуверенности, просто то, что уже витало между нами ни с чем другим спутать было невозможно.
Так я и шёл до самого подъезда, плавая где-то в ночной синеве августовского неба и напевая вслух, когда вдруг возле самого подъезда чуть не врезался в припаркованный у тротуара большой чёрный внедорожник.
Поднял голову и похолодел.
У лупоглазого было такое лицо, словно он предпочел бы не просто убить меня на месте, а скорее сожрать — медленно и со смаком.
Несколько секунд мы смотрели друг на друга, потом я дернулся назад, но он быстрой подсечкой тут же сбил меня с ног. Я упал на четвереньки, рюкзак свалился на асфальт. С другой стороны подскочил носатый.
— Где Артём? — спросил лупоглазый.
— Я уже сказал, его нет в Москве, — жалкая попытка изобразить партизана не увенчалась успехом.
Носатый пнул в бок. Затем забрал рюкзак, обшарил карманы, вытащил телефон и, схватив за шиворот, поднял на ноги. Очень резко поднял, да ещё и встряхнул так, что желудок отозвался спазмом.
У него был не только длинный шнобель, но и на редкость мерзкая, гадливая улыбка.
— Вы сказали три дня, — прохрипел я.
— Три дня прошло, — рявкнул лупоглазый.
— Вы были в четверг, а сегодня только воскресенье.
— Пятница, суббота, воскресенье, — загнул он перед моим носом пальцы. — Считать не умеешь?
Спорить не имело смысла.
— Я честно ничего про Артёма не знаю, — снова завёл я. — Клянусь. Всё, что говорил — правда. Но к сентябрю он вернется. Это точно.
Мои доводы их не убедили, и они легко справившись с моим коротким, но яростным сопротивлением, запихнули меня в машину.
За рулём сидел третий парень, который, обернувшись, сразу предупредил, что если я буду орать, то он отрежет мне язык и запихнет в глотку.
Я притих. Негромко играла музыка. Было темно, горели фонари и от нервов я совершенно не узнавал где мы едем. Такого очумелого, панического страха я не испытывал никогда.
— У меня нет денег, честно. И у моих родителей нет. И достать неоткуда, — спустя пару минут предпринял я новую попытку договориться. — Если я не вернусь сегодня, меня будут искать.
Прикинув вероятность того, что искать начнут прямо сегодня, я понял, что меня успеют сто раз убить и там, где закопают, вырастет трава. Это показалось дико несправедливым и ужаснуло настолько, что во мне снова включился Тифон и я перешел в наступление.
— Вы в курсе, что это вообще не по понятиям? Это называется беспредел. Вы кто? Беспредельщики? Отморозки? Я не должен отвечать за то, на что не подписывался. У меня есть друзья, которые за меня впрягутся.
На самом деле, варианты были так себе. Тиф со своими клубными приятелями, Яров с отцом фсбшником, Артём, у которого есть личный адвокат.
Сидевший рядом со мной носатый сунул мне в руку мой телефон.
— Один звонок домой. Скажешь, что остался у друга. Вякнешь про нас — будет плохо.
Трясущимися руками я набрал Дятлу.
— Я сегодня не приду, — сказал загробным голосом. — У друзей останусь.
— Каких друзей? — он насторожился.
— Ты не знаешь, — ответил я после небольшой паузы.
— Ты там с Настей, да? — протянул тупоголовый Дятел обиженным тоном. — Всё ясно.
И отключился.
Ехали мы от силы минут двадцать, но мне это время показалось вечностью. Стадии паники и агрессии миновали, и когда, наконец, остановились, я пребывал в апатично-индифферентном состоянии вот-вот грозящим перейти в истерику.
К счастью, меня привезли не в лес, не на склад и даже не на цементный завод, а в обычный московский двор. На улице ещё было полно прохожих.
Парни вышли и велели вылезать. Я вылез. За время поездки, единственно полезной информацией, которую мне удалось узнать, было то, что лупоглазого называли Гашишем, а носатого — Харей.
Вошли в единственный подъезд высокого дома и поднялись на одиннадцатый этаж.
Дверь нам открыл тридцатилетний мужик с неприятным обветренным лицом.
— Это ещё кто? — он оглядел меня.
— Хакер, — ответил Гашиш.
— Если угробит мне комп, я ему руки переломаю, — пригрозил мужик, ткнув кулаком мне в живот.
Я понятия не имел о чем речь, но главное, что убивать меня они вроде бы не собирались, во всяком случае прямо сейчас, и это слегка успокаивало.
В квартире были ещё люди. Грубые мужские подвыпившие голоса доносились со стороны кухни.
— Короче, — сказал Гашиш, затолкав меня в маленькую захламлённую комнату, где на узком столике под окном стоял ноутбук. — Нужно с Ютуба удалить видео. Сделаешь — свободен. Не сделаешь, будешь сидеть пока Артём не вернется. Всё ясно?
— Я не хакер. И вообще в этом не разбираюсь, — честно признался я.
— Мне пофиг, — ответил Гашиш. — Будешь сидеть, пока не разберешься.
— Удалить видео на Ютубе может только тот, кто его разместил.
— А для нас удалишь его ты, — Гашиш возвышался надо мной, как скала.
