Подскочив, я открыла глаза и то, что предстало передо мной повергло в несказанный шок. Такой сильный, что я сидела оцепенев несколько секунд, по крупицам собирая своё расколотое сознание. Я ли вообще это?
От моего резкого толчка Макс тоже проснулся и с тем же недоумением уставился на меня.
С другой стороны от него, разметав рыжие волосы по подушке и его плечу, спала прекрасная, но совершенно обнаженная Зоя. Макс тоже был полностью раздет. И только после осознания этого факта, схватив свою простыню, я прикрыла себя.
— Доброе утро, — сказала я, просто потому что нужно было что-то сказать.
В первой половине дня солнца с этой стороны не было и Зоина рыжина очень гармонировала с тёмным оттенком свежевыкрашенных зелёных стен.
Что думать я совершенно не знала. Растерянность и недоумение в тот момент были сильнее стыда.
Макс медленно повернул голову и посмотрел на Зою. Затем ровным, совершенно невозмутимым голосом, словно это в порядке вещей, спросил:
— Что было?
— Я не помню, — потрясенно прошептала я. — Вообще. Напрочь.
— Очень обидно. Потому что я тоже. Может она нам расскажет? — он кивнул на Зою.
— Этого не может быть, — сказала я.
— Чего не может?
— Ну чтобы мы с тобой… И вообще…
— А как теперь узнаешь?
— Это какая-то безумная ситуация, — я увидела на полу свои вещи. — Отвернись, пожалуйста.
Макс перевернулся на бок и улёгся, разглядывая съехавшую с его плеча Зою.
Сам он одеваться особо не торопился.
— Макс! — прикрикнула я на него. — Ты совсем?!
— Извини, я ещё не проснулся, — он накинул на Зою простынку. — У тебя голова не болит?
— Ещё как болит.
— Что мы пили вчера?
— Последнее, что я помню, это как все уехали, а мы вчетвером остались…
— Вчетвером, — повторил Макс. — С нами был ещё этот… Белый червь.
Он сел на кровати и огляделся.
— Где моя одежда?
Я подобрала с пола вещи Макса и кинула ему.
— Вспомнил! Малиновый дайкири, мать его. Шуруповертом взбивали.
Настала очередь отвернуться мне.
— А они вернулись?
— Если вернулись, то случится что-то ужасное! Артём нас точно убьёт. Он уже говорил про такое. Он злился даже на ровном месте.
— Можешь не рассказывать. Я что, Чернецких не знаю? Но это если только он в курсе, что мы здесь. А раз мы ещё живы, то он не в курсе.
— Но, Максим, я ведь не могла так поступить. Это точно. Честное слово не могла.
— Да что ты передо мной-то оправдываешься? Я тоже не мог.
— Просто ты тогда говорил, что… «тоже имеешь право» и всё такое.
— Прекрати, пожалуйста, — одёрнул он. — И успокойся.
Макс резко замолчал, и я повернулась к нему.
Он стоял замерев с футболкой в руках и смотрел на свой валяющийся на полу мобильник.
— Мы точно не сами раздевались. Я всегда кладу телефон под подушку. Всегда. Стоп, — он поднял телефон. — Я вспомнил. Этот Нильс… Малиновый Дайкири. Идём.
Мы вышли в коридор и сразу услышали негромкое, но звучное пение. Голос Егора:
«И то, что было, набело, откроется потом
Мой рок-н-ролл — это не цель и даже не средство
Не новое, а заново, один и об одном
Дорога в мой дом и для любви это не место».
— Они приехали, — ноги тут же подкосились.
— Прекрати вести себя, как нашкодивший щенок! — Макс схватил меня за руку и потащил за собой.
Егор нашёлся на третьем этаже. Он стоял перед вёдрами с краской, задумчиво глядя на стену, и просто пел.
— Вы давно приехали? — требовательно спросил Макс.
— Час назад где-то. Народ сразу по кроватям. А у меня ни в одном глазу. Наоборот, тонус такой и бодрость. Даже покрасить захотелось. Герасимова порадовать, — он и в самом деле выглядел удивительно свежим. — А народ наверняка только к вечеру оживет. Весь съемочный день запорот.
— А где Артём? — осторожно спросила я.
Егор как-то неопределённо замялся.
— Разве его здесь нет?
— Он же с вами уехал.
— Ну, там небольшая проблема получилась, — взгляд у него всегда был хитрый. — Дело в том, что Артём с нами не приехал.
— Как так? — Макс нахмурился.
— Мы доехали до пригорода и зашли в одно заведение. Нормальный, кстати, клуб оказался. Для меня нормальный. Я же особо и не был, если честно, нигде…
— И? — нетерпеливо перебил его Макс.
— Я не знаю, мы веселились, веселились, а потом кто-то сказал, что Артём ушёл.
— Куда ушел? — не поняла я.
— Никто не знает. Ему звонили — не отвечает. Пошли искать. Всё кругом облазили — нет нигде. Уже рассвело. Решили, что он вызвал такси и сюда вернулся. Он что? Не вернулся?
— Вот же дерьмо! — выпалил Макс. — Что за утро такое?!
Макс рванул на второй этаж, в комнату, которую со дня приезда они формально занимали вместе. Мы с Егором за ним.
Первым делом Макс нашел в ящике тумбочки документы и ключи от Пандоры. Затем достал из шкафа виолончель.
— Его не было, — резюмировал он, снова выскочив в коридор.
— Это дедуктивный метод? — весело поинтересовался Егор.
— Он самый, — Макс шел так быстро, что мы еле бежали за ним. — Если бы Тёма вернулся, то либо поднял на уши весь дом, либо отправился музицировать — он такое любит. Либо, если бы его что-то сильно расстроило, — Макс многозначительно посмотрел на меня. — Уехал бы. Но Пандора на месте, виолончель тоже. Значит его не было.
— А ты куда сейчас? — спросила я.
— Поеду искать. Ты со мной, — сказал он Егору. — Покажешь где были.
— Я очень плохо помню.
Перспектива искать Артёма Егора не очень прельщала.
— Этим ты никого не удивил. Сейчас память у всех в дефиците, — жёстко ответил Макс.
— Темно было.
— Да плевать, — Макс разошелся не на шутку.
— Может, лучше такси? — предложила я.
— Как ты его вызовешь? У нас что, связь появилась?
И тут, именно в этот момен,т я вспомнила. Всё-всё, что было накануне вечером. И про Дайкири, и про Нильса, и про его поведение на кухне и после.
— Ты мне вчера про наркотики говорил, — сказала я Максу. — Которые на афтерпати БТ используют.
— С этим потом, — отмахнулся он. — Этот дурень может в любую историю вляпаться.
