Крах
Крестоносцы хоть и высадились в Азии, но еще не на вражеской территории. Византии по-прежнему принадлежала узкая полоска побережья, и вполне здраво предполагалось, что местные жители выступят в роли советников и проводников. Однако Петр либо не удосужился донести эту информацию до своих солдат, либо, что гораздо вероятнее, попросту больше их не контролировал. Согласие наблюдалось только в одном – надо двигаться на восток. Поэтому крестоносцы беспорядочным маршем выступили в поход вдоль Азиатского побережья, по пути грабя церкви и дома. Это неуклюжее наступление до смерти напугало местных христиан, которые в большинстве своем старались держаться в стороне, в результате чего в рядах приверженцев Петра в отсутствие проводников стали вспыхивать ожесточенные ссоры по поводу того, в каком направлении двигаться дальше. Точки кипения напряжение достигло, когда войско вышло к руинам Никомедии, нынешнего Измита, – имперского города, превратившегося в пустыню после турецкого набега пятнадцать лет назад, да так и не отстроенного. Здесь крестоносцы разошлись на этнической почве: германцы избрали собственных предводителей, в то время как французы – пусть даже без особой охоты – остались с Петром Пустынником.
В этот момент проповедник, наконец, стал проявлять себя здравомыслящим лидером. Пока германцы обдирали деревни в поисках провизии, еще больше ухудшая отношения с местными христианами, Петр повел французов вдоль побережья на юг. Пунктом назначения он избрал укрепленное селение Циветот примерно в двадцати милях от Никомедии, где Алексий устроил хранилище припасов
[35]. Занимая стратегическое положение в плодородной долине, примыкавшей к Никомедийскому заливу, она обеспечивала не только безопасность, но и прекрасный выход к морю. Там можно было укрыться в ожидании прибытия подкрепления из Константинополя.
К несчастью, этот разумный план лишь подорвал авторитет Петра. Куда подевался проповедник, когда-то поливавший грязью знать за недостаток веры? Как он превратился в этого дрожащего труса, который склонялся перед императорами и без конца призывал к осторожности? И будто в подтверждение худших подозрений через несколько недель Петр объявил о намерении возвратиться в столицу и посовещаться с императором по поводу дальнейших действий.
В отсутствие предводителя между его людьми и германцами развернулось соревнование «кто больше награбит». В начале осени отряд французских рыцарей сумел выйти к вратам Никеи, нынешнего Изника – административного центра тамошнего турецкого эмирата.
Для христиан Никея была значимым городом, за восемь веков до этого в нем состоялось первое крупное церковное собрание.
Совет Никеи, в котором председательствовал Константин Великий, оказывал влияние на принятие таких важных решений, как избрание епископов или назначение надлежащей даты Пасхи. Но что еще более символично, Никея сыграла огромную роль в утверждении веры, о чем знал каждый крестоносец
[36]. С течением времени город разбогател и оставался таковым даже после того, как за десять лет до Первого крестового похода турки сделали его своей столицей. Поэтому французские рыцари, прибыв сюда, обнаружили неподалеку от его стен несколько зажиточных деревень и городков. Более того, турецкого эмира Кылыч-Арслана на месте не оказалось, так как он уехал усмирять бунт на другом краю своих владений. Чтобы осадить город, крестоносцев было слишком мало, поэтому они занялись грабежом деревень, демонстрируя при этом страшную жестокость
[37]. Когда же турецкий гарнизон выступил, чтобы их остановить, крестоносцам удалось обратить его в бегство.
Французы вернулись в Циветот, обремененные богатой добычей и лучившиеся уверенностью в себе. Вскоре каждый из них уже хвастался своими подвигами. Германцы, не желая от них отставать, двинулись еще дальше в глубь территории и обнаружили заброшенный замок, который можно было использовать в качестве базы для дальнейших набегов. Поначалу все шло хорошо. Продвигаясь вперед, германцы больше соблюдали осторожность, чем французы, воздерживались от нападений на местных христиан, которые оказывали им меньшее сопротивление.
Но на их беду вскорости до эмира дошла весть о предыдущих набегах французов и он незамедлительно вернулся вместе с армией домой. Германцы отступили в свой замок, но тут же обнаружили, что допустили огромную ошибку в расчетах. Хотя еды у них было полно, единственным источником воды служил небольшой ручей, расположенный на приличном расстоянии от крепостных стен. Турецкое войско без промедления взяло их в осаду и несколько дней спустя германцы впали в агонию.
Отчаянно нуждаясь в воде, крестоносцы пытались высасывать влагу из комьев земли. Другие вскрывали вены лошадям и ослам, чтобы утолить жажду их кровью или же пили мочу друг друга. После восьми дней мучений германский предводитель сдался, согласившись на условие принять ислам. Аналогичный выбор предоставили и его людям. Тех, кто вступил в новую веру, обратили в рабство, остальных убили.
Из своей победы Кылыч-Арслан извлек максимум выгоды. Он послал французам от имени германцев фальшивое письмо, в котором те хвастались, что взяли Никею и захватили огромную добычу. А потом приказал своему войску расположиться у самых стен Циветота и стал ждать.
Послание произвело желаемый эффект, но не успели французы выступить в поход, как до них дошла подлинная весть о случившейся катастрофе. Воодушевление сменилось паникой, на несколько часов воцарился хаос, никто не мог взять войско под контроль. Наконец Вальтеру Голяку удалось навести порядок, но мнения разделились – одни предлагали подождать возвращения Петра с подкреплением, другие настаивали выступить сей же час, дабы отомстить за германцев. После нескольких дней колебаний было решено выдвигаться.
Крестоносцы снялись с лагеря. На месте остались только женщины, дети и те, кто был для сражения слишком болен и стар. Группировка насчитывала порядка двадцати тысяч человек, но ее вряд ли можно было назвать внушительной силой. Люди двигались беспорядочным строем, не высылая ни авангард, ни даже дозор, способный предупредить, что их ждет впереди. В трех милях от Циветота они угодили в турецкую засаду. Бой, если его конечно же можно так назвать, длился всего несколько минут. Те, кого не убили сразу, бежали обратно в лагерь.
В Циветоте большинство из тех, кто не ушел, еще спали. Несколько оставшихся священников только-только приступили к утреннему богослужению, но в этот момент в той стороне, куда ушли крестоносцы, показалось огромное облако пыли. Не успели еще разгореться костры для приготовления завтрака, как на территорию лагеря с криками ворвалась толпа беглецов, преследуемая турецкой армией. Оказать действенное сопротивление в подобных условиях не представлялось возможным. Больных и стариков убивали прямо в постели, священников – когда они произносили молитвы. Самых красивых девушек и юношей пощадили, дабы потом отправить на невольничий рынок в Багдад.
