Столкнувшись с мятежом, принцы в итоге договорились, что Боэмунд останется в Антиохии, а Раймонда назначат главнокомандующим всем войском. Раймонд хоть и выказал радость, принимая предложение, но на самом деле ее не почувствовал: для него эта победа была бесплодной. Данный титул не наделял его властью и в действительности не столько признавал в нем командующего, сколько побуждал двигаться дальше. Однако теперь два противника больше не могли вцепиться друг другу в волосы и у армии, наконец, появилась возможность довести до конца предпринятое ею великое начинание.
13 января 1099 года, через год и три месяца после прибытия в Антиохию, Раймонд босиком, в одеждах простого паломника, вывел войско через главные городские врата.
Глава 6
Золотой Иерусалим
Post tenebras lux.
После мрака – свет (лат.)
Если переход в Антиохию выдался сложный и суровый, то экспедиция в Иерусалим стала на удивление приятной. Сирию населяли мелкие турецкие эмиры, страстно жаждавшие сохранить независимость и не горевшие особым желанием встать на пути армии захватчиков. Они с превеликой радостью платили крестоносцам за то, чтобы те на них не нападали, и даже оказывали содействие в их марше на юг.
Крестоносцы неторопливо двигались по западу Сирии, по пути пополняя припасы и кошельки. Самые драматичные события происходили, когда очередной местный эмир, чувствуя себя в безопасности за стенами прочной крепости, отказывался им подчиняться. Большинство принцев попросту хотели идти дальше, однако Раймонд, став главнокомандующим, быстро вспомнил былую самоуверенность: он говорил, что эта цитадель слишком важна для того, чтобы ее не завоевать. Петр Бартоломей, чересчур увлекшись своими видениями, заявил, что к нему опять явился святой Андрей – для ровного счета со святым Петром и Христом – и повелел всем слушаться Раймонда. В последнее время его видениям верили все меньше и меньше, на сей же раз некоторые дворяне открыто усомнились в их подлинности. Это привело к яростным спорам, в ходе которых многие напрямую заявили: Священное копье Лонгина ненастоящее. Тогда Петр в порыве гнева потребовал устроить ему испытание огнем. В Страстную пятницу сложили два огромных костра и подожгли их, оставив между ними лишь узенький проход. Петр в простом белом одеянии новообращенного христианина прыгнул в огонь с копьем в руке, а уже в следующее мгновение появился с другой стороны – разумеется, страшно обгоревший. Если бы кто-то из присутствовавших не схватил его за тунику и не вытащил, он тут же рухнул бы обратно в полымя. После этого Петр прожил в мучительной агонии еще двенадцать дней и умер
[60].
Несколько недель спустя внимание войска привлекли к себе гонцы халифа Фатимидов
[61], который, составив самые превратные представления о мотивах крестоносцев, предложил им создать альянс против турок. Предводители похода подобные поползновения оставили без внимания, а уже в конце мая крестоносцы вошли на территорию Фатимидов.
Появление армии крестоносцев в Святой земле напугало халифат и распалило воображение местных христиан. На подходах к небольшой деревне Эммаус войско встретила делегация Вифлеема и попросила крестоносцев освободить их от исламского ига. Племянник Боэмунда Танкред, выступивший вместе с армией, взял небольшой отряд и тут же изгнал захватчиков из города.
Население Вифлеема в полном составе устроило шествие и препроводило крестоносцев в соседнюю церковь, где в их честь отслужили благодарственный молебен. Город, в котором родился Христос, вновь перешел под христианский контроль – это стало верным знаком того, что следующим будет Иерусалим. В ту же ночь случилось лунное затмение, словно бы подтвердившее оптимистичные прогнозы.
На следующее утро крестоносцы взобрались на холм, названный ими Горой Радости, и, наконец, увидели перед собой то, ради чего проделали огромный путь. Вдали, в утреннем зное, явственно виднелись стены Иерусалима.
Увидев впервые Священный город, многие крестоносцы даже плакали. Чтобы добраться до него, они бросили вызов поистине ужасным условиям и преодолели множество самых невероятных трудностей. Им пришлось пройти три тысячи миль под палящим зноем пустынь, они шли в глубоком снегу горных перевалов, их так изводил голод и так мучила жажда, что каждому из них, дабы выжить, приходилось пить собственную мочу или кровь животных… Их ослабляли болезни, преследовал враг и одолевали внутренние противоречия. Но никто не смог сломить их волю – и вот они, наконец, на месте. Теперь оставалось преодолеть лишь одно препятствие – взять сам город.
Легче сказать, чем сделать! Иерусалим, как и Антиохия, представлялся слишком большим, чтобы окружить его значительно поредевшими рядами воинов. Да и потом, для осады в любом случае не было времени, потому как в поход уже выступила армия Фатимидов. Правитель города накопил огромный запас съестных припасов и, хорошо усвоив урок Антиохии, изгнал из города христиан
[62]. На сей раз предателей, которые могли бы открыть ворота, не осталось. Наконец, гарнизон угнал со всех полей стада и отравил вокруг Иерусалима большую часть колодцев, в результате чего крестоносцам приходилось ценой огромных усилий доставлять воду из реки Иордан, расположенной в семнадцати милях от них. Единственным реальным вариантом была попытка быстро взять город штурмом.
К несчастью для крестоносцев, их первую атаку, предпринятую с этой целью, без труда отбили. Настоящих осадных орудий у них не было, а стены Иерусалима, построенные во II веке императором Адрианом, были слишком высоки и прочны для того, чтобы их штурмовать. Поражение повлекло за собой горькие разочарования. Накануне крестоносцы повстречали жившего на Оливковой горе отшельника, который изрек: вера принесет им успех при любом нападении. Теперь крестоносцам казалось, что веры, благодаря которой они сюда дошли, осталось мало.
Крестовый поход и в этот раз спасло чудо. В брошенном соседнем порту неожиданно появились шесть английских и итальянских кораблей, доставивших провизию и железные детали для изготовления осадных орудий. Мусульмане тут же послали свой флот блокировать гавань, но груз все равно был получен: в лагере воцарилось небывалое ликование. Древесины, необходимой для строительства орудий, катастрофически не хватало – на голых Иудейских холмах росло всего несколько деревьев, – поэтому тыловые обозы были отправлены повсеместно: им приказали доставить все, что только удастся найти. Достаточное количество древесины раздобыл в Самарии Танкред. Чтобы доставить необходимый запас бревен в Иерусалим, за сорок две мили, понадобилось около трех недель.
