Желая подорвать мораль крестоносцев, дож, всецело контролировавший поставки провизии и воды, решил дождаться жарких месяцев итальянского лета. Трения в войске достигли точки кипения – солдаты оказались фактически узниками, разбив лагерь на песчаном берегу, в то время как их предводители без конца обсуждали вопрос о том, что же делать. Простые воины, обвиняя во всем жадность венецианцев и некомпетентность Бонифация де Монферра, хотели только одного – как можно быстрее выступить в поход, дабы исполнить взятые на себя обещания.
Дож, внимательно наблюдавший за всеми этими событиями, еще немного их помариновал, а в начале сентября, практически под занавес сезона военных кампаний, аккуратно предложил решение. У венецианцев были проблемы с одним мятежным городом на побережье Далмации. Если крестоносцы окажут ему услугу, устроив на него нападение, добытых трофеев с лихвой хватит на то, чтобы погасить их долг, и тогда они смогут отправиться в Святую землю.
Предводителей крестоносцев, которые понимали, что к чему, эта просьба поставила в затруднительное положение. Речь шла о Заре – городе, официально принадлежавшем венгерскому королю, который дал обет присоединиться к крестовому походу, когда уладит личные дела. Более того, Зара во всех отношениях был городом христианским, и в этом качестве вряд ли представлял собой подходящую цель, с которой можно начать крестовый поход.
Византийское предложение
Бонифаций не горел жаждой, но других вариантов для рассмотрения у него попросту не было. Во всяком случае его кумир Ричард Львиное Сердце не выказал ни малейших сомнений, когда атаковал христианские Сицилию или Кипр. Бонифаций неохотно благословил этот план. Перед самым отплытием великого флота крестоносцев к нему явился необычный посетитель. Он прибыл от византийского принца Алексия Ангела и привез удивительное предложение.
После Третьего крестового похода политическая обстановка в Константинополе значительно ухудшилась. Правящего императора Исаака II Ангела, лидера безвольного и неспособного добиться результата, сверг с трона его брат Алексий III. В виде более чем своеобразной «меры предосторожности» новый император выколол предшественнику глаза и бросил в главный донжон
[124] имперского дворца. Позже к несчастному Исааку присоединился и его сын Алексий Ангел.
Наследный принц проявил больше мужества, нежели его отец, и с помощью двух итальянских купцов совершил дерзкий побег. Он тайком перебрался в Германию, где узнал, что в Венеции собирается армия крестоносцев и, дабы заручиться ее помощью, отправил к Бонифацию послов. Алексий пообещал, что если они выступят в защиту его дела и выгонят гнусного узурпатора, благодарные граждане Константинополя осыплют их неслыханными богатствами. Они смогут оплатить долг венецианцам, при этом еще и оставив приличный куш себе, после чего Алексий лично встанет бок о бок с крестоносцами и поведет византийскую армию на Иерусалим.
Предложение выглядело соблазнительно. Если на их стороне будут деньги и престиж Византии, крестовый поход станет неизмеримо сильнее. Восстановить на троне законного императора означало выполнить рыцарский долг и, кроме того, помочь родственнику, потому как Алексий и Бонифаций (через узы браков) состояли в дальнем родстве. Но самое главное, крестоносцы смогут оплатить непосильный долг перед венецианцами. О том, что Исаак II Ангел когда-то и сам узурпировал власть, для удобства благополучно забыли
[125]. Бонифаций пылко заверил послов в своей поддержке и попросил Алексия как можно быстрее присоединиться к войску крестоносцев.
Между тем пришло время заняться Зарой. Энрико Дандоло превзошел самого себя, за неделю до отбытия крестоносцев принеся пылкую клятву: опустился перед армией на колени и дал обет крестоносца. Подобная учтивость с его стороны несколько смягчила опасения простых солдат, не желавших делать крюк в Зару. Этому также способствовало зрелище пышной галеры дожа, возглавившей флот, – с ярко-красным шатром, потрясающей красоты символами и трубными звуками фанфар.
Но когда крестоносцы действительно достигли Зары, аура воодушевления и доброй воли внезапно дала течь. Защитники города в отчаянии свесили с крепостных стен кресты, к тому же от папы поступило письмо с запретом нападать на дружественный христианский город. Все это поставило крестоносцев в трудное с точки зрения морали положение. Средневековое общество держалось на обетах, а они поклялись честью помочь венецианцам взять Зару. Поступить так означало «рискнуть душой», а подчиниться папе – стать клятвопреступником.
У Энрико Дандоло, как всегда, нашелся ответ. Когда крестоносцы с самого начала приехали в Венецию просить о помощи, папский легат посоветовал им сделать все возможное, чтобы сохранить в целости и сохранности армию. Разве его слова не подразумевали молчаливое согласие выполнить условия венецианской сделки?
Некоторая часть крестоносцев убрались восвояси, возмутившись, что участники похода вознамерились заняться открытым грабежом, но подавляющее большинство дож все же склонил на свою сторону. Когда у папы на руках будут все факты, он поймет. Затем последовала осада, а через неделю город пал. Не успели еще разделить трофеи, как поступила папская булла, отлучившая от церкви всех участников крестового похода.
Бонифаций де Монферра сделал все возможное, чтобы об этом никто не узнал, а заодно отправил в Рим гонцов, дабы объяснить свои действия и попросить прощения. Это его прошение значительно подсластили свежие известия от новых византийских союзников. Предложение молодого Алексия Ангела, которого в поисках сторонников все больше охватывало отчаяние, стало еще выгоднее и щедрее. Теперь он не только пополнял армию десятью тысячами своих людей и на постоянной основе обеспечивал отвоеванную Святую землю оборонительными силами, но и отдавал православную церковь во власть Рима. Таким образом рана, нанесенная 150-летним расколом восточной и западной ветвей христианства затянется, крестоносцы выплатят долг, а заодно и обеспечат будущее Иерусалима.
Единственная проблема заключалась в том, что большинство крестоносцев не желали иметь с Алексием Ангелом ничего общего. Они подписались участвовать в крестовом походе, попутно стерпев унижение венецианского заточения и неоднозначного в моральном плане нападения на Зару, чтобы вернуть христианам Иерусалим. Все остальное лишь отвлекало их внимание. Узнав все факты, папа, скорее всего, простит Зару, но зачем с риском для себя наносить ему еще одно оскорбление, атакуя самый прославленный во всем христианском мире город?
Предводители крестового похода опять взяли все в свои руки. Бонифаций и дож подписали с Алексием соглашение, полагая, что даже если им и придется потерять некоторое количество солдат, подавляющая часть армии смирится, пусть и с неохотой, с fait accompli, то есть со свершившимся фактом. Вскоре выяснилось, что они все рассчитали правильно. Хотя несколько тысяч человек, не скрывая отвращения, исчезли в тумане, остальные согласились сделать последний крюк при условии, что он не отнимет много времени. Алексий заверил в этом, добавив, что население Константинополя станет чествовать их как избавителей.
