Новый император не только поверг в ярость собственных граждан, но и настроил против себя большинство крестоносцев. Сделав все, о чем их просили, они терялись в догадках, почему правитель такого нарочито богатого города не может просто оплатить долг. И неизбежно приходили к выводу, что деньги он попросту «зажал».
В значительной степени тому виной были интриги Энрико Дандоло. Прозорливый дож с самого начала понял цену Алексию и использовал его для отвлечения крестоносцев с тем, чтобы указать им другие, в высшей степени доходные цели. Теперь, когда стало очевидно, что из этой пешки в его руках выжать больше ничего нельзя (Алексий явно исчерпал свой ресурс), Дандоло поставил перед собой куда более масштабную задачу. Зачем довольствоваться ручным императором, если можно заполучить всю империю?
Население города больше так не могло. Когда стало известно, что Алексий обдумывает возможность передать напыщенным крестоносцам в виде залога имперский дворец, собралась толпа, требуя нового императора. В суматохе некий аристократ по имени Мурзуфл сумел свергнуть Алексия – для этого оказалось достаточно просто пройти к тому в спальню. Сообщив насмерть перепуганному властителю, что толпа с воем жаждет его крови, Мурзуфл предложил отвезти Алексия в безопасное место. После чего набросил ему на голову полотенце и отвел прямо в донжон, где он, на свою беду, вскоре присоединился к своему отцу Исааку. Оба они из заточения так больше никогда и не вышли. На следующий день Мурзуфла короновали императором.
Новость о перевороте едва не расстроила все планы Дандоло. Большинство крестоносцев упорно рвались в Иерусалим, к тому же в действительности они с самого начала не горели энтузиазмом в отношении Константинополя. Император, с которым он когда-то заключил сделку, больше не мог ничего для них сделать, и по сути его втихую убили вместе со слепым отцом. Поэтому теперь лучше всего было минимизировать потери и отправиться в Святую землю.
Дандоло слишком близко подошел к цели, чтобы теперь отступать. Когда простые солдаты потребовали от предводителей отдать приказ выступать, он вкрадчиво возразил, что теперь пришло время отомстить за грязное убийство. Да, крестоносцы и в самом деле выступили в поход, дабы освободить Иерусалим, но сейчас у них появилась возможность исцелить раны в границах самого христианского мира. Напомнив, что они по-прежнему не оплатили свой долг перед венецианцами, он заявил: пожать богатый урожай им помешала единственно византийская жадность. Все они видели город, роскошные шелковые одежды, бесчисленные реликвии, крытые золотом церкви и исполинские мраморные дворцы. Им полагалась плата, и если византийцы откажут, то крестоносцам придется взять ее силой. Захватив город, они получат все, что им должны, накажут убийцу императора и позволят папе установить контроль над православной церковью. Какая цель может быть священнее этой? Перемежая данные аргументы благородными принципами, завуалированными угрозами, искусно играя на жадности, он одержал верх. 9 апреля 1204 года армия крестоносцев перешла в наступление на столицу самого древнего и значимого христианского государства на всей земле.
Разграбление Константинополя
Сопротивление закончилось на удивление быстро. Атаку лично возглавил слепой дож, величественно подойдя на своей роскошной барке вплотную к городским стенам. На третий день сражения небольшому отряду рыцарей удалось обнаружить старые, заложенные кирпичом ворота и проскользнуть внутрь. Несмотря на огромное численное преимущество, перепуганные защитники города обратились в бегство.
Мурзуфл предпринял смелую попытку спасти положение и в одиночку бросился на вражеский отряд, но на его клич не отозвалась ни одна живая душа. Для оказания реального сопротивления имперские силы пребывали в слишком плачевном состоянии, а боевой дух граждан был чересчур подорван. Когда армия крестоносцев в полном составе хлынула в город, Мурзуфл бежал, бросив его на произвол судьбы.
Константинополь оказался во власти крестоносцев, но его огромные размеры сумели сделать то, что оказалось не под силу византийскому войску, и тотчас же их остановили. Не зная толком, что делать дальше, западные рыцари замерли. Враг по-прежнему значительно превосходил их числом; тщательно спланированное по времени нападение в толчее городских улиц точно разметет их в клочья. Даже сейчас какой-нибудь сенатор или знатный вельможа мог заниматься организацией обороны города. Созванный на скорую руку военный совет решил укреплять уже занятую ими территорию. На одной из грандиозных городских площадей из подручных средств возвели стены, а несколько близлежащих домов предали огню, дабы не позволить гражданам устраивать там засады.
В ту ночь оба предводителя крестоносцев спали плохо. На фоне странной тишины, наступившей после нескольких дней боев, в сочетании с нежеланием участников похода двигаться дальше, в сердцах многих мелькнул проблеск надежды. Западные рыцари предприняли нападение, когда Мурзуфл узурпировал трон, и поэтому, не исключено, удовлетворятся избранием его преемника.
С наступлением утра на широких городских улицах выстроились византийцы с иконами, готовые приветствовать нового императора, кем бы он ни был, однако их встретила яростная толпа.
Проснувшись, западные рыцари увидели у своих ног самый богатый в мире город. Осознание того, что никакой контратаки не будет, что все, попадавшееся им на глаза, можно взять себе, без остатка выплеснуло наружу чувство неудовлетворенности, накопившееся за последний год. Вооруженный люд заполонил широкие улицы, убивая каждого, кто попадался на пути. Величественные дворцы подвергались разграблению, церкви обирались дочиста, из гробниц разворовывался весь ценный металл. В имперском музее с саркофагов срывали крышки, вытряхивая тела покойных императоров и снимая кольца, одежду и ювелирные украшения, ускользнувшие от внимания гонцов Алексия
[130].
Масштаб культурных потерь поражал воображение. Константин Великий и его ближайшие преемники перевезли в Константинополь значительное количество произведений искусства Древней Греции: великую статую Афины из Пантеона, бронзовую троицу, изображавшую победу Августа над Антонием и Клеопатрой, бесчисленные образы императоров, богов и героев. Большинство из них в приступе истерии переплавили на монеты или разбили. Статую Елены Троянской, про которую современник сказал, что она «убрана в красоту тысячи звезд и прозрачнее вечернего воздуха», сорвали с пьедестала и разбили молотками. Бесценные рукописи, хранившие тайны давно утраченных на западе трудов, уничтожили ради драгоценных обложек или сожгли в огне бесчисленных костров. Мраморные статуи громили, реликвии крушили, библиотеки предавали огню.
Но еще хуже физического разгрома оказался духовный ущерб. Крестоносцы нанесли всему христианскому миру рану, которая гноится и по сей день. Поклявшись когда-то освободить святыни Иерусалима, они вместо этого непрерывно грабили византийские церкви. В соборе Святой Софии, величайшем храме города, разбили вдребезги главный алтарь, вынесли всю церковную утварь, после чего поставили на патриарший трон какую-то французскую проститутку и заставили сплясать глумливый танец.
