Тот факт, что все это натворили рыцари, несшие на своих доспехах изображение креста, стало жесточайшим ударом по репутации крестоносцев. Православные византийцы больше не могли считать западных католиков христианами в сколь-нибудь значимом смысле этого слова. Как писал один из очевидцев тех событий, они «проявили себя мародерами… прыгавшими на кресте ради малой толики золота».
Достигнув Рима, известие повергло в ужас папу Иннокентия III. Он в ярости заклеймил всех, так или иначе причастных к этому «крестовому походу», сокрушаясь, что они отправились служить Христу, но вместо этого «смочили свои мечи Его кровью».
Осуждение папы не возымело никакого эффекта. Ущерб уже был нанесен, а пути назад отрезаны. Новым императором крестоносцы избрали одного из своих предводителей – покладистого Балдуина Фландрского. Кровь с улиц постепенно смыли, сожженные здания снесли, разграбленные церкви заново покрасили, официально отдали православную церковь во власть католической и объявили о восстановлении Римской империи
[131]. Дабы заглушить любые угрызения совести, крестоносцы говорили себе, что теперь, когда у них за спиной был римский Константинополь, они значительно укрепили присутствие христиан на Среднем Востоке.
На деле же все обстояло с точностью до наоборот. Хотя византийские предводители и выжили в изгнании, а в 1261 году даже сумели вернуть себе Константинополь, империя больше так и не оправилась. Сама столица, когда-то «царь городов», представляла собой теперь лишь разоренную оболочку, уныло съежившуюся посреди былого величия собственных стен. Передовой оплот христианства в борьбе с исламской угрозой пал от рук тех самых солдат, которых послали его защищать.
Для участников похода, не отличавшихся особой дальновидностью, это была всего лишь надлежащая плата за долгую историю имперских предательств. Для крестоносцев, действовавших из лучших побуждений, Византия со времен Первого крестового похода была камнем преткновения. Западных рыцарей всегда считали чужаками, неотесанными головорезами, которых можно только терпеть, но никак не заключать в дружеские объятия. Их дурили торговцы на имперских рынках, поднимала на смех византийская знать и предавала череда беспринципных императоров. Обман, казалось, впитался в византийскую кровь. Ведь еще за тысячу лет до этого великий римский поэт Вергилий предупреждал «бояться данайцев, дары приносящих».
Цену этой мести можно определить только с оглядкой назад. Завоевание Константинополя подорвало могущество величайшего восточного христианского защитника – Утремера. Какими бы на тот момент ни были отношения между Византией и различными государствами крестоносцев, угроза имперского возмездия всегда выступала в роли фактора, сдерживавшего мусульманские амбиции. Теперь этой покровительственной длани больше не было. Империя крестоносцев, пришедшая ей на смену, представляла собой мерцающий огонек – слабый, нищий, едва сумевший продержаться следующие пять десятилетий. Прийти на помощь отчаявшимся остаткам Утремера она не могла. Четвертый крестовый поход, призванный спасти христиан-католиков Востока, вместо этого обрек их на гибель.
Глава 17
Крестовый поход детей
В нынешнем году выдалось выдающееся событие… неслыханное за много веков.
Королевские хроники Кельна
[132]
Новость о завоевании Константинополя Европа встретила со смешанными чувствами. С одной стороны, теперь у нее был прекрасно укрепленный город, трамплин для будущих кампаний на Священной земле. С другой стороны, это преимущество с лихвой перевешивалось тем позорным способом, с помощью которого его удалось достичь. Даже самые оптимистичные оценки не могли скрыть тот факт, что крестоносцы открыто бросили вызов всем, кому угодно, от папы до собственных предводителей, нанесли непоправимый ущерб отношениям с христианским миром Востока и дважды были отлучены от церкви.
Если Четвертый крестовый поход обернулся трагическим фарсом, то события, последовавшие за ним, иначе как странными не назовешь. Народный энтузиазм на пути к спасению отнюдь не угас. По всей Франции, во многом стараниями грозивших Апокалипсисом проповедников, начались крестьянские движения. В собирательном значении это явление получило известность как «Крестовый поход детей», хотя в строгом смысле слова не представляло собой ни крестовый поход, ни состоящую из детей армию.
Тот факт, что успехом увенчался только Первый крестовый поход, в котором не участвовали короли, не ускользнул от внимания средневековой Европы. Христос особенно заботился о бедных, не чураясь падших женщин и обездоленных. Он проповедовал, что мир достанется в наследство смиренным. Поэтому причина, по которой принцы с папами так и не смогли ничего сделать, могла заключаться в другом – проделать за него на этой земле работу Христос призывал сирых.
В 1212 году средоточием подобных представлений стал молодой германский пастух по имени Николас Кельнский. Ему якобы было видение, предписывавшее двигаться в Италию, на юг. Когда он достигнет побережья, воды Средиземного моря волшебным образом разойдутся, позволив Николасу и его последователям двинуться на Иерусалим. Там они освободят Святую землю, мирным путем обратив в христианство мусульман.
Вскоре этот посыл обрел огромную популярность и спустя некоторое время за Николасом уже пошли тысячи людей
[133]. Все они представляли собой пестрое сборище отбросов общества, а объединяли их бедность и вера в предпринятое начинание. Куда бы они ни шли, их неизменно встречали как поборников христианства – пьянящий напиток для тех, кто больше привык к насмешкам, – и осыпали дарами. С каждой деревней их ряды пополнялись все больше и больше. Священнослужителей, выражавших на их счет сомнения, откровенно поднимали на смех.
Первые проблемы замаячили на горизонте, когда они предприняли переход через Альпы. Стояла удушливая жара, запасы провизии подходили к концу, организация была чрезвычайно слабой, если, конечно, была вообще. Большинство участников этого похода уверовали, что обо всем необходимом для них позаботится Бог. Стоит ли говорить, что человеческие потери были просто огромны! Целых две трети «крестоносцев» сошли с дистанции или умерли во время перехода через горы.
Когда оставшиеся в живых добрались до Италии, «крестовый поход» исчерпал себя. Одни отправились в различные итальянские порты, другие двинулись в Рим к папе. Сам Николас в конце лета дошел до Генуи, однако его надежды стать современным Моисеем самым показательным образом рухнули после того, как пред ним не пожелало расступаться море: кто б мог подумать!.. Проторчав в городе несколько недель в ожидании чуда, его последователи разбрелись в разные стороны, надеясь отыскать путь к Святой земле. Некоторые из них добрались аж до Марселя, где два торговца предложили бесплатно доставить их в Иерусалим. Благодарные паломники поднялись на борт, после чего их быстренько переправили в Александрию и продали на невольничьем рынке.
