— О чем ты?
— По-моему, ты все это время была у своего… у своего бывшего, — с трудом произнес Викентий. Схватил ее за руку и тут же выпустил. — Ну вот, и маникюрчик, ко всему прочему… Ты удрала от моей матери и все это время жила у него. А потом вернулась, потому что… почему ты вернулась, а?
Так получилось, что Оля имела неосторожность рассказать когда-то Викентию о своем предыдущем романе, чего делать никогда и ни при каких обстоятельствах не следует, ибо самолюбие не всякого мужчины может это выдержать.
Прежний Олин возлюбленный был этаким плейбоем, весело прожигающим жизнь — разумеется, из этого романа ничего серьезного не получилось. Оля нисколько не сожалела, что рассталась с ним, и теперь никакая сила не могла вернуть ее в объятия Игоря Старцева — именно так звали ее бывшего.
— Ты про Старцева, что ли? — с недоумением переспросила Оля.
— Про него, про него, родимого… — усмехнулся Викентий.
— Нет, что ты! Это невозможно… Он такой эгоист! — возмутилась Оля. И вдруг замолчала, прижав ладони к пылающим щекам. Никакая сила… А что, если в этом и заключается правда — она все это время жила у своего прежнего возлюбленного? Ее спутанное сознание сыграло с ней злую шутку!.. Что ж, в этом случае становится понятным, откуда на ней эта одежда — Игорь Старцев был человеком далеко не бедным и к тому же нежадным при всех своих прочих недостатках.
Викентий внимательно смотрел на Олю.
— Вот именно потому, что он такой эгоист, ты и сбежала от него. Как говорится, в одну реку нельзя войти дважды. Оля, Оля… — он беспомощно улыбнулся. — Зачем лгать, зачем придумывать эту невообразимую чепуху про амнезию… Все это время ты жила у Старцева! К сожалению, болван-детектив, нанятый мной, так и не смог найти адрес этого субъекта, тогда бы я уже давно встретился с тобой.
— Ты думаешь? — потрясенно пробормотала Оля.
— Ох, вот только не надо продолжать разыгрывать этот спектакль… — поморщился Викентий. — Я, конечно, не был до конца уверен в этой версии, но теперь у меня нет сомнений, что я не ошибался. Ты не умеешь врать, Оля. Посмотри на себя в зеркало.
Оля молчала.
— Я тебя так люблю… — печально продолжил Викентий. — Зачем тебе еще кто-то, ну зачем?
У него задрожал голос.
— Кеша… — потерянно прошептала она. — Милый мой, самый-самый любимый… Честное слово, я сама не знаю, что происходит!
Она попыталась обнять его, но он оттолкнул ее руки.
— Ты чудовище, Оля!.. — бросил он ей в лицо. — Глупая кукла! Господи, какое бездарное вранье… Сколько раз мама мне твердила, что ты глупа… А я не верил ей, я не видел в тебе ни одного недостатка… Потому что я сам дурак!
— Кеша…
— Оставь меня. Оставь меня навсегда! И еще лифчик мне этот притащила… — Викентия трясло. — Какая гадость! Какая гадость…
— Кеша, миленький!..
— Не трогай меня! И ведь мы чуть не поженились, чуть ребенок у нас не родился… — он вдруг замолчал, а потом произнес ошеломленно: — Послушай, а вдруг ты и раньше, все это время — встречалась со Старцевым, а? И ребенок тот вовсе не от меня…
Оле стало жутко. Она даже представить себе не могла, что ее долгое отсутствие можно истолковать именно таким образом. И ведь как все сложилось одно к одному…
— Ну да, что-то ты больно долго скрывала от меня свою беременность… Мама! Моя мама меня предупреждала! Я, скотина, чуть даже не поссорился со своей родной матерью — из-за тебя, из-за тебя… Она говорила мне, а я не хотел ее слушать!
— Кеша!!!
Он снова оттолкнул ее и решительно направился к двери.
Бесполезно было бежать за ним, что-то объяснять…
Оля так и осталась сидеть на диване и лишь вздрогнула, когда хлопнула входная дверь.
Слез больше не было — внутри нее все окаменело. А потом она вскочила и принялась ножницами ожесточенно кромсать белье и платье. Она ненавидела себя. «В самом деле, почему я сразу не подумала о Старцеве?.. Я все это время была у него, у этого надутого индюка! А кто же еще мог преподнести мне эти дурацкие тряпки!»
Потом она без сил упала на диван и закрыла глаза.
«Я действительно дура… Эмма Петровна права — я безнадежная дура! Собственными руками разрушила свое счастье…»
Случилось то, чего Оля больше всего боялась, — она потеряла Викентия. Навсегда. Кто мог простить такое?.. Теперь она была одна, и невеселая судьба тети Агнии пронеслась перед ее глазами. Теперь это будет и Олина судьба, вряд ли она встретит кого-то лучше, чем ее бывший жених, вряд ли она сможет еще кого-то так полюбить…
Пустая, скучная, жалкая жизнь — вот что ждало ее впереди.
…Эмма Петровна негромко наигрывала на рояле мелодию из кинофильма «Семнадцать мгновений весны». Играла, а сама краем глаза косилась на сына.
Сквозь полуоткрытую дверь было видно, как Викентий ходит у себя по комнате из угла в угол. Мечется, словно зверь в клетке. Бедный мальчик! Она, конечно, переживала за него, но и радовалась — тоже. В конце концов, это хорошо, что все закончилось, не успев зайти слишком далеко.
«Если бы они поженились, да еще и ребенок родился… о, тогда отвязаться от этой Оленьки было бы не так просто! Нет, все-таки есть бог! И ведь с самого начала было ясно, что это за особа — авантюристка, наглая, глупая, жадная… Угораздило же Кешу влюбиться именно в такую!»
Эмма Петровна осторожно закрыла крышку рояля и позвала:
— Кеша!
— Да, мама? — не сразу отозвался он.
— Послушай, я бы прогулялась… Да и тебе не мешало бы! Такая дивная погода, настоящее лето.
— Я не хочу, — равнодушно произнес он.
— Но ради меня… Пожалуйста!
Целую неделю ее сын не выходил из дома. Работал за компьютером, документы ему пересылали по электронной почте — благо была такая возможность. Он работал в крупной фирме по продаже недвижимости…
— Кеша!
— Хорошо, — Викентий вышел. — Собирайся, мам, махнем в какую-нибудь кафешку.
Эмма Петровна просияла. «Ничего, все наладится! Скоро он совсем придет в себя…»
В конце мая стояла жаркая, почти летняя погода. Оранжевое солнце и не думало садиться за горизонт, казалось, день будет длиться вечно.
Сели в машину, без всяких пробок доехали до центра — там, в одном из уютных уголков Замоскворечья, находилось любимое кафе Эммы Петровны, и, к ее радости, была уже открыта летняя веранда.
Они с сыном заказали себе кофе с пирожными.
Развесистый тополь лениво шелестел над их головами листвой.
Викентий хмурился и равнодушно листал бесплатную газетенку, которую тут подбрасывали на столики.
— Кеша…
— Да?
