– Будем надеяться, – сказал Клещик Нимандру, – что внутри есть насос… который качает воду из другого источника.
Ненанда установил тормоз и спрыгнул на землю, глядя на трупы.
– Предыдущие постояльцы?
– Вот так бывает, если не заплатишь.
Нимандр спешился и послал Клещику строгий взгляд, но кузен его не заметил – или решил не обращать внимания, потому что не умолкал:
– Или если все кровати заняты. Или запрещено пить все, кроме келика – так что жаловаться точно не стоит.
– Хватит, – сказал Нимандр. – Ненанда, посмотри конюшню, проверь, что есть корм и чистая вода. Клещик, мы с тобой идем внутрь.
Их встретило просторное, хорошо обставленное фойе; справа находилась отполированная приемная стойка, узкая филенчатая дверь за ней была заперта. Слева стояла двусторонняя вешалка, а сразу за ней – низенький вход в питейный зал. Прямо начинался коридор к комнатам, и крутая лестница вела на второй этаж, где, очевидно, тоже располагались комнаты. На полу у подножия лестницы валялась груда постельного белья в темных пятнах.
– Они освободили комнаты, – заметил Клещик. – Очень предусмотрительно.
– Думаешь, приготовили места для нас?
– Свалив тела в колодец и убрав грязные простыни? Возможно. Легко было предположить, что мы захотим остановиться на главной улице, а это первая гостиница, которую мы встретили. – Он помолчал, оглядываясь. – Очевидно, можно по-разному готовиться к приему гостей. Да кто разберет человеческие обычаи?
Снаружи Ненанда и остальные разгружали фургон.
Нимандр подошел к двери питейного зала и пригнулся, заглядывая внутрь. Темно, воздух пропитан острым, горько-сладким запахом келика. Он услышал, как Клещик пошел вверх по лестнице – ну, пусть идет. Сам Нимандр шагнул на усыпанный опилками пол. Столы и стулья были свалены кучей в углу. Пол на открывшемся пространстве покрывали жирные пятна и сгустки, напоминавшие навоз в стойле. Только Нимандр понимал, что это не навоз.
Он посмотрел за барной стойкой: ряды пыльных бутылок и кувшинов – вино и эль. Стаканы для келика валялись на полу – одни разбитые, из других еще сочилась черная жидкость.
Распахнулась дверь на двор, и вошел Ненанда, держась за рукоять меча. Быстро оглядевшись, он встретился глазами с Нимандром и пожал плечами.
– Видимо, это твои шаги я слышал.
– Что в конюшне?
– Запасов достаточно – на несколько дней хватит. Есть ручной насос – качает воду в лохань. Вода на запах кисловата, но в остальном нормальная – лошади, по крайней мере, не побрезговали. – Он прошел внутрь. – Мне кажется, Нимандр, те, в колодце, умерли, перебрав келика. И колодец, похоже, был пуст. Туда просто сбрасывали умерших.
Нимандр пошел обратно в фойе.
Десра и Кэдевисс занесли Чика и устроили его на полу. Клещик стоял на несколько ступенек выше кучи грязного белья. Опершись на перила, он наблюдал, как женщины осматривают Чика. Увидев Нимандра, Клещик сказал:
– В комнатах ничего – только тараканы и клопы. И все же, мне кажется, что не стоит туда соваться – тут какой-то странный запах, очень неприятный.
– Останемся здесь, – сказал Нимандр, подходя к Чику. – Что нового? – спросил он.
Десра подняла взгляд.
– Ничего. Все та же лихорадка, и дыхание поверхностное.
Вошла Араната, огляделась, подняла приемную стойку на петлях и подошла к правой двери. Попробовала задвижку – дверь открылась, и Араната исчезла в задней комнате.
Клещик фыркнул.
– Туалет понадобился?
Нимандр потер лицо, посгибал пальцы, чтобы облегчить боль; когда появился Ненанда, он сказал:
– Мы с Клещиком идем наружу. Остальные… ну, мы можем попасть в неприятности в любой момент. Тогда кто-нибудь из нас попытается вернуться…
– Если попадете в неприятности, – сказала Араната из-за стойки, – мы узнаем.
Правда? Как?
– Хорошо. Мы недолго.
Все снаряжение уже занесли внутрь, и Нимандр наблюдал, как сначала Десра, а потом и другие женщины начали распаковывать свое оружие, тонкие кольчуги и перчатки. Он смотрел, как они готовятся к битве, и молчал, его обуревал гнев. Все это неправильно. И всегда было неправильно. И поделать ничего нельзя.
Клещик обошел груду белья и, потянув Нимандра за руку, вывел во двор.
– С ними все будет хорошо, – сказал он. – Я больше за нас беспокоюсь.
– За нас? Почему?
Клещик только улыбнулся.
Через ворота они снова вышли на главную улицу. Полуденный зной расслаблял и убаюкивал. Тихое пение словно призывало их к сердцу города. Они посмотрели друг на друга, Клещик пожал плечами, и они пошли.
– Эта машина…
– А что с ней, Кле?
– Как думаешь, откуда она взялась? Как будто просто… появилась над домами и рухнула, снося все по пути, и сама разбилась. Помнишь те старые насосы – под улицей Дрет в Малазе? Их нашел Вифал, когда исследовал туннели. И нас еще водил посмотреть…
– Я помню, Кле.
– Мне вспомнились те машины – шестеренки и валы, как хитроумно сплетены все детали, просто гениально – я не могу представить, что разум способен выдумать такие конструкции.
– Так ты про что, Кле?
– Да ничего особенного. Просто интересно: не связана ли каким-то образом эта штуковина с появлением Умирающего бога.
– Связана? Как?
– А что, если это вроде летающей крепости? Только размером поменьше. Что, если внутри был Умирающий бог? Случилась катастрофа, машина упала, и местные вытащили его. Что, если машина – своего рода престол?
Нимандр задумался. Забавная идея. Андарист когда-то объяснял, что летающие крепости – как та, на которую претендовал Андомандр Рейк, – не плод волшебства; летучие твердыни держатся в воздухе благодаря могуществу техники.
– К'чейн че'малли, – сказал Каллор. Он явно пришел к тем же выводам, что и Клещик.
– А зачем бы богу машина? – спросил Нимандр.
– Откуда мне знать? В любом случае теперь она сломана.
Они дошли до широкого перекрестка. На каждом углу стояли общественные здания очень утилитарной архитектуры; похоже, зодчие в этой культуре были напрочь лишены творческой жилки. Ничем не украшенные стены покрывала скоропись знаков; некоторые из этих символов почему-то напоминали Нимандру разрушенный механизм.
Главная улица шагов через сотню, как было видно, открывалась на большую круглую площадь. За площадью возвышалось строение, грандиознее которого им не приходилось видеть.
– Вот он, – сказал Клещик. – Мерзостный… алтарь. Думаю, оттуда и слышится пение.
Нимандр кивнул.
