– Ты его не получишь, – сказал Нимандр. – Отпусти его.
– Ни одна из этих не работает. Сила из них вытекает и все. Как у него-то получилось?
Ни одна из этих кукол. Он – одна из этих кукол. Прячется среди их множества.
Голос снова запел. Без слов, без формы.
Нимандр обнажил меч.
– Что ты делаешь?
Стальное лезвие вылетело вперед, врубилось в ближайшие фигурки. Перерезая ремешки, отсекая конечности. По воздуху поплыли трава и солома.
Негромкий смешок, а за ним:
– Хочешь меня найти? Сколько у тебя веков в запасе?
– Столько, сколько потребуется, – ответил Нимандр, ступая вперед и замахиваясь снова. Щепки, крошки глины. Еще одну куклу он раздавил каблуком.
– Меня тут уже давно не будет. Мой путь наружу – река крови, которую вы мне дали. Я по ней ка-ак поплыву! Ты ведь этого, похоже, и не видишь? Врата, которые вы открыли. Ты их даже не видишь!
Нимандр разрубил еще несколько кукол.
– Не найдешь! Не найдешь!
Оружие Салинд словно растаяло в яростном порыве – она атаковала Провидомина. Все удары он отбил своим тульваром, и каждый громовым раскатом прошелся по руке, отдаваясь в костях мучительной болью. Под ее напором он отшатнулся, начал отступать. Три шага, пять, десять. Все, на что он был сейчас способен, – защищать самого себя. Да и то, как он понимал, недолго.
Искупитель серьезно рассчитывает, что я против этого выстою?
В совершеннейшем отчаянии он продолжал сражаться.
Она негромко постанывала – нежно, страстно. Стоны желания. В тульвар ударяли шары шестоперов, лезвия мечей, древки копий, палицы, кинжалы, серпы – в него било не меньше десятка рук. Удары отдавались по всему телу.
Ему не продержаться. Ему не…
Топор угодил ему в левое плечо и, отскочив, врезался сбоку в голову. Он почувствовал, как скула вдавливается внутрь вместе с глазницей. Ослепленный, Провидомин пошатнулся и в отчаянии попытался контратаковать, взмахнув тульваром. Лезвие впилось в деревянное препятствие, расщепив его. Потом что-то поразило Провидомина в верхнюю часть груди, сломав ключицу. Рука с оружием бессильно упала, он перехватил клинок другой рукой. По плечу хлестала кровь – он терял силы.
Получив еще удар мечом, он потерял равновесие и рухнул на спину.
Салинд шагнула вперед и встала над ним.
Он встретился взглядом с ее темными, блестящими глазами.
Нимандр опустил меч. Умирающий бог прав – так ничего не добьешься.
– Покажись мне, трус ты треклятый!
Рядом вдруг очутилась Араната.
– Его необходимо призвать, – сказала она.
– Думаешь, он пожелает назвать нам свое имя?
Вдруг заговорил и Умирающий бог:
– Кто это здесь? Кто здесь?
– Та, кто тебя призовет, – ответила ему Араната.
– Ты меня не знаешь! Не можешь знать!
– Я знаю твой путь, – отозвалась она. – Знаю, что на дне Бездны ты говорил с тем, кого зовут Локон. И вообразил, что сумеешь повторить им сделанное, обзавестись новым телом. Из дерева, из ниток, из глины…
– Ты меня не знаешь!
– Она отшвырнула тебя прочь, – сказала Араната, – ведь так? Тот обломок, что от тебя остался. Похожий на испорченного, покинутого ребенка.
– Ты не можешь этого знать – тебя там не было!
Араната нахмурилась.
– Верно, не было. И однако… земля тогда содрогнулась. Пробудились дети. От столь великой нужды. Ты был ее частью… которую она не хотела.
– Она за это заплатит! Что до тебя – теперь я тебя знаю – и уже слишком поздно!
Араната вздохнула.
– Муж, кровью обрученный с Ночной Стужей, – пропела она, – дитя теломен тартено тоблакаев, Беллурдан Сокрушитель Черепов, призываю тебя!
Она протянула руку, и в нее тут же что-то громко хлопнулось. В ладони Аранаты повисла истерзанная, потерявшая форму марионетка – без одной руки, обе ноги сломаны в коленях, лицо едва различимо – судя по всему, сильно обожженное огнем. Араната повернулась к Нимандру.
– Вот он, твой Умирающий бог.
Сцена вокруг них уже растворялась, рассыпалась в прах.
– Он молчит, – сказал Нимандр, разглядывая искалеченную марионетку.
– Да, – подтвердила она. – Странно.
– Ты уверена, Араната, что это он?
Она подняла на него глаза и пожала плечами.
– Что он имел в виду, когда сказал, что теперь тебя знает? И откуда… откуда ты сама узнала его имя?
Она моргнула и озабоченно уставилась на куклу, которую все еще держала в руке.
– Нимандр, – негромко прошептала она, – столько крови…
Протянув к Чику руку, Клещик подтащил его поближе к себе, всмотрелся в лицо, в неподвижные зрачки, и неожиданно заметил, как что-то в них пробуждается.
– Чик?
Воин поводил глазами, пытаясь сфокусировать взгляд, потом вдруг оскалился. Вырвавшиеся у него из глотки слова больше напоминали карканье:
– Что тебе надо, мать твою?
Какие-то звуки, движение, рядом вдруг оказался Нимандр и опустился на колени по другую сторону от Чика.
– Похоже, – сказал он, – у нас получилось.
– Каким образом?
– Сам не понимаю, Кле. Прямо сейчас я вообще ничего не понимаю.
Клещик увидел Аранату, стоящую совсем рядом с огромной каменной глыбой – с алтарем. В руке она держала какую-то куколку.
– А где Десра? – спросил он, тревожно оглядываясь.
– Я тут.
Ядовитый дым понемногу рассеивался. Клещик приподнялся, сел и сощурился в ту сторону, откуда прозвучал голос. В стене за алтарем слева виднелась узкая дверь, почти скрытая колоннами, и из нее только что вышла Десра. Она была перепачкана кровью – хотя, судя по уверенным движениям, чужой.
– Надо думать, кто-то вроде Верховного жреца, – пояснила она, – не хотел подпускать меня к трупу, ну или я так думаю, что это был труп. – Она помедлила, потом плюнула на пол. – Болтался на веревке, словно одно из тех пугал, но все части тела у него… не на своем месте, как пришитые…
– Умирающий бог, – сказала Араната, – пытался насылать видения о том, что ему нужно. Без особого успеха. Но то, что все же просачивалось, было сладким на вкус.
Со стороны коридора появились Кэдевисс и Ненанда. Лица у обоих без выражения, глаза налиты кровью. Они огляделись.
– По-моему, мы там всех поубивали, – сказала Кэдевисс. – Ну или уцелевшие разбежались. Это не бой был, а резня. Совершенно бессмысленная…
