Араната двигалась неуверенно, робко, как потерявшийся ребенок. Распахнув глаза, словно только-только очнулась ото сна, она осторожно шла вперед.
– Спать невозможно, – сказала она. – Ненанда все расспрашивал Чика о том да о сем, пока Десра не прогнала его прочь.
– Десра? – Клещик удивленно вскинул брови. – Теперь волочится за Чиком, значит? Что ж, мне неясно только, почему она так долго тянула, хоть в Куральд Галейне и не до этого было.
– Ненанда смог узнать у Чика, где мы находимся? И сколько нам еще идти? – спросил Нимандр.
Араната, крадучись, двигалась дальше. В приглушенном утреннем свете она казалась высеченной из обсидиана и серебра; длинные черные волосы поблескивали, темная кожа будто покрылась патиной, серебристые глаза отливали железом, неясно где скрытым. Точно Богиня Надежды, чья сила лишь в непробиваемом оптимизме. Ей нет дела до поражений. Да и до всего, что вокруг.
– Мы вышли немного южнее, чем планировалось. На пути возникли «труднопроходимые барьеры». – Араната пожала плечами. – Не знаю, что это значит, но Чик сказал именно так.
Переглянувшись с Клещиком, Нимандр улыбнулся Аранате.
– Чик не говорил, сколько еще идти?
– Дальше, чем он рассчитывал. Скажите, кто-нибудь из вас чует море?
– Я чую, – ответил Нимандр. – Кажется, на востоке. Недалеко отсюда.
– Нужно идти туда. Возможно, там будут деревни.
– Твоя выносливость, Араната, поистине впечатляет, – сказал Клещик.
– Лишь бы дойти…
С невеселой усмешкой Клещик поднялся. Нимандр тоже.
Путь на восход был нетрудным, разве что кое-где приходилось перелезать через поваленные деревья да обходить ямы. Дорог нет, только звериные тропы – ветви висят низко, значит, местная живность не крупнее оленя, – и ни одна не ведет к морю. Становилось все теплее, затем вдруг похолодало, и к завываниям ветра высоко в кронах присоединился грохот прибоя. Земля стала каменистой, резко забирая вверх. Пришлось карабкаться.
Наконец троица забралась на вершину утеса. Кругом – обтесанные ветром камни да скрюченные деревья; впереди – пылающее на солнце море. Огромные волны разбивались о кривые, негостеприимные скалы. На севере и на юге, сколько хватало глаз, побережье выглядело так же. Пенные буруны вдали от берега говорили о скрытых под водой рифах и мелях.
– Нет тут никаких деревень, – сказал Клещик. – Тут, похоже, вообще ничего нет, а идти вдоль берега практически невозможно. Если только, – добавил он с усмешкой, – наш славный предводитель не умеет превращать скалы в песчаный пляж. Или призывать летающих демонов, которые перенесут нас через воду… В общем, предлагаю вернуться в лагерь, зарыться в хвою и вздремнуть.
Никто не спорил, и все трое пошли назад.
Чику всегда доставляло наслаждение наблюдать за гневом, бурлившим и кипевшим внутри юного воина по имени Ненанда. С ним можно работать, придать ему нужную форму. А вот веры в Нимандра у Чика почти не было. Обстоятельства вынудили того принять на себя роль лидера, которая ему явно не подходила. Слишком сентиментален; таких мир со всей его жестокостью крошит, как орехи, и чудо, что Нимандр до сих пор держится. Чик немало встречал жалких созданий, подобных ему, – похоже, эта черта свойственна большинству тисте анди. Длинная, многовековая жизнь стала для них обузой, горой на плечах. Такие быстро ломаются.
Нет, Нимандр – это пустая трата времени. Да и его ближайший товарищ, Клещик, не лучше. Чик признавал, есть в них нечто похожее: язвительный и колкий язык, ну и еще кое-какие качества, распространенные среди тисте анди. Увы, Клещику не доставало внутренней твердости и жестокости, которых у Чика было вдоволь.
Необходимость существует. Признавая ее существование, необходимо признать и то, что ради нее нужно сделать все необходимое. Единственный достойный выбор – трудный выбор. Чик прекрасно знал, что это такое, и с готовностью принимал на себя груз добродетели. Более того, он был готов нести этот груз всю оставшуюся жизнь, а она виделась ему очень и очень долгой.
Ненанда, пожалуй, был достоин того, чтобы рука об руку пройти с ним через все трудности.
Из женщин в их отряде полезной была, видимо, только Десра. Решительная и безжалостная, она могла стать кинжалом в потайных ножнах. Кроме того, внимание красавицы тоже своего рода приз, не правда ли? Кэдевисс слишком хрупка – надтреснута внутри, прямо как Нимандр; в ее тени уже сквозит смерть. Араната еще дитя; взгляд у нее по-детски напуганный и наверняка таким останется. Да уж, из всей шайки, которую он вытащил с острова, ценность представляют только Ненанда с Десрой.
Чик рассчитывал на большее. В конце концов, его спутники спаслись с Плавучего Авали. Бок о бок с самим Андаристом они сражались против воинов тисте эдур, против демонов. Они вкусили немало крови, побед и горестей. Из такого горнила выходят закаленными ветеранами.
Ну ничего, бывало и хуже.
Чик в кои-то веки остался один. Араната куда-то запропала, наверное, заблудилась; Ненанда, Десра и Кэдевисс, наконец, уснули; Нимандр с Клещиком ушли в лес – без сомнения, обсуждают эпохальные решения и вопросы, касающиеся только их. Чик позволил себе размотать цепочку, обернутую вокруг руки. С тихими щелчками сверкающие кольца встали на место и медленно начали раскручиваться – в разные стороны и сами по себе, что говорило о заключенной в них силе. Внутри холодного металла то возникали, то пропадали крошечные порталы.
Изготовление подобных вещей высосало почти все силы у анди, обитающих в подземной крепости Андаре, если она еще осталась. Увы, это сделало сородичей Чика смертельно уязвимыми перед охотниками-летери. Бесконечные вопли душ, запертых в кольцах и звеньях, – вот и все, что осталось от его народа, жалкой семейки неудачников. Которые подчинялись теперь только ему.
Порой казалось, что Чик умеет извлечь выгоду даже тогда, когда все идет не по плану.
Еще одно подтверждение моей избранности.
Он раскрутил цепочку, звенья слились в одну сплошную полоску. Тоненький визг напоминал вопли тысячи плененных душ. Чик улыбнулся.
Путь от «Скребка» до Нового дворца пролегал мимо развалин огромной крепости, чье падение положило конец Паннионскому Домину. От груды черных камней под сенью вечного мрака все еще тянуло пламенем и смертью. Улица, по которой шел Спиннок Дюрав, теперь называлась Шатающимся по Краю. Иссеченные обломки были по левую руку. Впереди и чуть справа высилась Драконья башня, откуда на Спиннока взирала багровыми очами Силана. Чувствовать на себе взгляд элейнта всегда неприятно, пускай тисте анди Рейка и свыклись с ее присутствием.
Спиннок отчетливо помнил те несколько раз, когда видел дракона в деле. Волна пламени испепелила Моттский лес, захлестнула все вокруг, и неимоверный грохот заглушил крики и стоны несчетного числа умирающих. Среди них, незримых, оказалась горстка бойцов Багровой Гвардии да с десяток Моттских ополченцев. Все равно что топором по муравьям.
