А треклятая кошка идет прямо к нему!..
Торвальд тихонько прикрыл дверь.
Надо было придушить зверюгу.
Вдруг в коридоре кто-то тихо выругался, послышался топот.
Торвальд снова выглянул из-за двери. Охранник исчез, вязанье валялось на полу, а пряжа тянулась вниз по лестнице.
Ай да кошка, ай да умница! При встрече надо будет ее расцеловать – главное, не там, где она себя вылизывает. Всему, в конце концов, есть предел, и целовать кошку там, куда она может дотянуться языком, Торвальд не собирался.
Быстро прикрыв за собой дверь, Торвальд на цыпочках пересек коридор. Бросил осторожный взгляд на широкую главную лестницу. Кошку, укатившую клубок пряжи, а равно и охранника было не видно. Торвальд подошел к изящным резным дверям за опустевшим креслом.
Подергал – заперто.
Он достал кинжал и просунул лезвие между дверями.
Как правило, чем вычурнее украшения, тем безалабернее относятся к запорным механизмам – и этот раз исключением не стал. Засов легко отомкнулся. Снизу послышался топот. Торвальд потянул дверь на себя и быстро скользнул внутрь, присел. Он оказался в своего рода кабинете. Одинокая лампа с почти догоревшим фитилем тускло освещала разбросанные по столу листы папируса. За столом стояло высокое обитое бархатом кресло, позади которого располагалась еще одна дверь поменьше и поуже.
Торвальд Ном на цыпочках подошел к столу, затушил лампу и подождал немного, привыкая к темноте. Потом пригнулся посильнее и вгляделся в щель под дверью спальни. К счастью, там тоже было темно. Во мраке тускло поблескивала золотая инкрустация. Торвальд осмотрел дверь. Замка на ней не оказалось, петли хорошо смазаны. Он тихонько приоткрыл дверь, вошел внутрь и аккуратно закрыл ее за собой.
Кто-то тихо посапывал на кровати с балдахином. Вдруг раздался зевок.
– Болтанчик, дорогой, это ты?
В кровати завозились.
– Сегодня ты ночной грабитель? – хриплым спросонья голосом прошептала женщина. – О, это интересно… Я зажмурюсь, буду плакать и молить о пощаде, а ты угрозами заставишь меня молчать. Давай, быстрее, я вся в оцепенении. Ах, кто-то пробрался ко мне в спальню!
Торвальд Ном замешкался, разрываясь между насущной необходимостью… и другой насущной необходимостью.
Он развязал кушак и грозно прошептал:
– Сначала сокровище. Где оно, женщина? Говори!
– Ах, какой необычный у тебя голос!.. А сокровище ты сам знаешь где, злодей! У меня между ног!
Торвальд вздохнул.
– Не это сокровище, а настоящее.
– А если я не скажу?
– Тогда мне придется тебя изнасиловать.
– Ах, пожалуйста! Раз так, то я буду молчать!
Вот проклятье! Она вмиг догадается, что Торвальд не тот, за кого себя выдает, хоть и тот, за кого он себя выдает, сейчас далеко. Что же делать?
– Ложись на живот. Теперь встань на четвереньки. Вот так, да.
– Ах ты грязное животное! Даже хуже!
Торвальд помедлил. Хуже, чем грязное животное? Что это значит? Тряхнув головой, он забрался на кровать и пристроился сзади. Эх, была не была!
– Болтанчик!.. – простонала женщина некоторое время спустя. – Это все новый эликсир, да? Боги, какое блаженство! Больше я не буду звать тебя болтанчиком, нет, теперь ты… лосось, рвущийся на нерестилище! Да!
– Говори, где сокровище, или я помогу себе ножом!
Он прижал ледяное лезвие к ее обнаженному бедру.
– Ах!.. Под кроватью! Только не режь!.. Сильнее, сильнее! Давай! На этот раз у нас точно будет ребенок, я знаю! Точно будет!..
Что ж, он свое дело сделал – щедро отсыпал монет в храмовую чашу, так сказать. И пусть молитвы приведут ее к блаженному раю материнства. Женщина, тяжело дыша, распласталась на кровати, а Торвальд, отстранившись, присел на холодный деревянный пол и стал шарить под ложем. Пальцы ударились о продолговатый футляр. Нащупав ручку, он пододвинул футляр к себе.
Женщина застонала.
– Дорогой, прошу, только не начинай снова пересчитывать. Ты все настроение убиваешь.
– Я не пересчитываю, женщина, а краду. Закрой глаза и не двигайся.
– Ладно, теперь это уже не смешно.
– Заткнись, или я еще раз тебя оприходую!
– Ах! Чудо, а не эликсир!
Кончиком кинжала Торвальд поддел замок. Внутри были аккуратно разложены холщовые мешочки с камнями, драгоценностями и высокими советами – все подписанные и с ярлычками. Торвальд быстро переложил добычу в сумку.
– Ты все-таки пересчитываешь!
– Ну все, я предупреждал.
Он снова забрался на кровать, но, опустив глаза, понял, что пока не готов исполнить угрозу. Нижние боги, где вас носит, когда вы так нужны?
– Погоди, я в кабинет за новой порцией эликсира. Не двигайся!
– Не буду, обещаю.
Он спешно покинул спальню, крадучись подошел к двери в коридор, прижался к ней ухом.
Снаружи тихо постукивали бамбуковые спицы.
Торвальд убрал кинжал в ножны, перехватил за лезвие, открыл дверь и с размаху ударил охранника прямо по волосатому темечку. Яблоко на рукояти хрустнуло, мужчина обмяк и бесформенной грудой сполз со стула.
Кошка сидела у двери в библиотеку.
Дядя-раз, Дядя-два, Папы нет. Тетя-раз, Тетя-два, Мамы нет.
Как всегда, на посту Дядя-раз, Тетя-раз, а также Сводный-раз, Сводный-два и Сводный-три. Вот Сводный-раз подбирается ближе, чтобы взять еще одну луковицу со стола и исподтишка больно ударить локтем. Но мальчик за год набил достаточно синяков и шишек, так что выучил все эти хитрости, а потому вовремя как бы случайно сделал шаг в сторону, не переставая улыбаться Тете-раз, которая радостно восторгалась едой. Дядя-раз сидел напротив, готовый подмигнуть, когда мальчик встретится с ним взглядом, – но еще не время, ведь время решает все, как любит повторять Дядя-два. Кроме того, неудача могла подтолкнуть Сводного-раз сделать еще какую-нибудь пакость.
Сводный-раз, которого звали Снелл, теперь будет выдумывать очередной коварный план. И откуда только бралась столь хищная изобретательность в его пустой голове? Может, и правда там жили демоны и нашептывали сводному жестокие мысли. Снелл не успокоится, пока не добьется своего. Он запомнит эту неудачу и придумает что-то новое. Придумает, как бы сделать «брату» побольнее.
Но сейчас мальчику было наплевать и на Сводного-раз, и на то, что могло случиться сегодня или завтра. Он принес домой целую охапку еды, и за эту добычу его встретили радостными возгласами.
А значит, человек, в честь которого его назвали, – давно погибший и вовсе не Папа-раз, а Дядя-три, – будет гордиться своим тезкой, ведь тот честно выполняет свой долг и поддерживает семью на плаву.
