– Он подобен зиме, – пробормотал Клещик.
Да, только… холоднее.
– Что за город в той стороне? – спросил незнакомец.
Нимандр слегка опешил, осознав, что к ним обратились на языке тисте анди.
– Вереск.
Незнакомец посмотрел на запад.
– Так. Тогда, значит, там Бастион и Коричный тракт.
Нимандр пожал плечами.
– Вы из Коралла? – спросил старик. – Выходит, он по-прежнему заседает там? Странно, я никого из вас не узнаю́, а такого не может быть. Назовите хоть одну причину, почему я не должен поубивать вас прямо сейчас.
Разговор принимал неожиданный оборот. Ненанда с издевательской усмешкой повернулся к старику.
Однако Нимандр весь внутри похолодел.
– Ну, во-первых, сударь, вы нас не знаете.
Незнакомец поднял на него белесые глаза.
– Что ж, в твоих словах есть смысл. Ладно, поеду с вами – да, в повозке. От перехода через эту треклятую равнину сапоги у меня совсем развалились. Воды и приличной еды у вас не найдется?
Ненанда гневно посмотрел на Нимандра.
– Гони этого полоумного прочь. Пусть глотает нашу пыль.
Старик взглянул на воина, затем снова повернулся к Нимандру.
– Посадите его на цепь, и всем будет спокойнее.
Оттолкнувшись от спицы заднего колеса, он поднялся в кузов и при виде лежащего там Чика замер.
– Он болен? – спросил старик, обращаясь к Десре. – Вы тут все чумные, что ли? Хотя нет, к вам такая зараза редко пристает. Прекрати пялиться, девочка, и скажи, что с ним случилось.
– Не твое дело, – вполне ожидаемо огрызнулась Десра. – Раз уж залез, то сядь сюда. Хотя бы тенек ему создашь.
Старик приподнял тонкие брови, на сухих, растрескавшихся губах появилась легкая усмешка. Не говоря более ни слова, он заполз на указанное место и вытянул ноги.
– Дорогуша, будь добра, угости водой.
Помедлив, Десра вытащила бурдюк и кинула старику.
– Только это не вода, – сказала она, мило улыбаясь. – Это местный напиток под названием келик. Пользуется большим спросом.
Нимандр неподвижно наблюдал за ними. Клещик с Ненандой тоже.
– Вода, конечно, была бы лучше, – поморщился старик, но бурдюк все-таки взял.
Вытащил пробку, понюхал и отшатнулся.
– Имперская пыль! – прорычал он и, закупорив бурдюк, кинул его в задок повозки. – Сучка, не хочешь делиться водой, не делись. Я отплачу тебе за негостеприимство потом.
– Десра, дай человеку воды, – сказал Нимандр, подбирая поводья.
– После того как он обозвал меня сучкой?
– После того как ты попыталась отравить его келиком.
И они отправились на запад вдоль тракта. Еще два дня, сказал торговец, повстречавшийся им утром. Проедете мимо Сарна и безымянного озерка, и дальше будет Бастион – город у внутреннего моря, настолько соленого, что ни моряк, ни рыбак там не утонет, а из живности можно выловить лишь огромных угрей с волчьими челюстями. Еще поколение назад такого количества соли там не было, но миру свойственно меняться, аминь.
А в Бастионе их ожидал Мерзостный храм Сейманкелика.
Итак, два дня до встречи с Умирающим богом, у которого предстоит отвоевать Чикову душу. Нимандр сомневался, что жрецы будут просто молча наблюдать за этим.
Поравнявшись с повозкой, Нимандр заговорил со стариком.
– Сударь, если вы направляетесь в Бастион, то наше общество не самый удачный выбор.
– Почему бы это, – отозвался тот бесцветным голосом даже без намека на вопрос.
– Боюсь, не смогу толком объяснить. Просто поверьте мне на слово.
Старик снял свой меч и положил его между собой и Чиком, затем улегся поудобнее, сплел пальцы за головой и закрыл глаза.
– Разбуди, когда будете есть.
Нимандр пристально рассматривал оружие: потертая рукоять, выщербленное яблоко, рассохшиеся деревянные ножны… Да, он стар, но еще наверняка может управляться со своим мечом.
Мрачные сказания, легенды о войнах между богами – этот худощавый старик точно явился оттуда.
Нимандр подобрал поводья.
– Хорошо, незнакомец.
Он послал кобылу рысцой и, проезжая мимо Клещика, встретился с братом взглядом. От обычной насмешки там не было и следа – только тоска и обреченность.
Да и над чем тут, собственно, смеяться.
Мое несчастное племя.
Что ж, тогда вперед, в Бастион.
Долина лежала за несколькими кряжами – водоразделами из прошлого, когда река была шире и несла бурные ледяные потоки с умирающих ледников и горных озер. Ныне от нее осталась лишь узкая извилистая промоина на дне долины, теряющаяся среди тополей. С самой высокой гряды Путник смотрел на следующий ярус, где стояли с полдюжины юрт, цветом сливающиеся с плоскогорьем. Среди них ходили люди в дубленой коже и шкурах, а еще несколько собак – те, навострив уши и задрав носы, подошли к окраине лагеря, однако не залаяли.
Чуть ниже пасся табун степных лошадей. Таких Путник раньше не видал: приземистые, мускулистые, шерсть цвета охры, на ляжках бурая, а хвосты и гривы почти черные.
На дне долины, чуть правее, в тополиной роще, сгрудились стервятники и клевали мертвую плоть. Там же паслись еще лошади, но уже более привычного вида и оседланные.
К подножию кряжа направились двое, Путник стал спускаться к ним. Псы, сопровождавшие его, утром ушли – охотиться или насовсем, он не знал.
Лица у встречающих были смуглые от солнца, глаза гнездились в узких щелках под тяжелыми веками. Чернильно-черные волосы собраны в хвосты, и в них вплетены белые цветы – довольно красиво. На расшитых бисером поясах висят длинные и узкие кривые ножи; металл черный, только сверкают заточенные лезвия. Одежда отменной выделки прошита красными нитками из кишок и украшена бронзовыми заклепками.
Старший, стоявший справа, воздел руки к небу ладонями наружу.
– Приветствуем тебя, хозяин волков-лошадей, – произнес он на архаичном дару. – Не убивай нас. Не насилуй наших женщин. Не воруй наших детей. Не приноси нам болезней. Не отбирай у нас наших каменных лошадей г'атендов, немых собак, пищу и дома, оружие и орудия. Ешь, чем мы тебя накормим. Пей, чем напоим. Кури, что предложим. Благодари нас за все это. Если ночью к тебе придет женщина, поделись с ней своим семенем. Если увидишь вредителей, убей их. Целуй страстно, ласкай нежно, делись с нами мудростью прожитых лет, но не их горечью. Не суди нас и не судим будешь. Не проявляй ненависти и страха, и мы не станем тебя ненавидеть и страшиться. Не зови своих волков-лошадей к нам в лагерь, иначе они всё здесь сожрут. Милости просим, странник, заходи, и мы расскажем и покажем тебе наши дела. Мы – киндару, хранители каменных лошадей, последний клан на всей Лама Тат'Андат. Мы оставили в округе только травы, чтобы деревья не закрывали собой небо. Будь нашим гостем. Тебе нужно помыться.
