После относительно простого первого дня заключенные устроили бунт, заблокировав двери камеры № 1. Они сняли чулки с головы, отказались выходить и следовать инструкциям. Почему? Некоторые из действий охранников предположительно привели к опасным и психологически разрушительным ситуациям. Согласно отчету Зимбардо, одна треть охранников демонстрировала настоящие садистские тенденции», в то время как многие заключенные были эмоционально травмированы, и троих из них пришлось вывести из эксперимента раньше времени.
Зимбардо пришел к выводу, что и заключенные, и охранники глубоко погрузились в свои роли. Одним из самых травматичных событий было насильственное пробуждение ночью. Затем заключенных вновь отправляли спать, потом снова будили. Отсутствие временных ориентиров сводило с ума. Каждого заключенного систематически обыскивали и раздевали догола. Затем его обрабатывали спреем, чтобы создать иллюзию того, что у него могут быть микробы или вши, хотя они и так чувствовали себя униженными и измученными.
Но как добиться такого же состояния для молодых ни в чем не повинных студентов? Цель исследователей состояла в том, чтобы быстро добиться подобных эффектов, поэтому форма заключенных состояла из платья-накидки, без нижнего белья. Действительно, как только заключенные переоделись, они начали ходить и сидеть по-другому, иначе держать себя — стали больше похожи на женщин, чем на мужчин.
Итак, дверь первой камеры заблокирована, в тюрьме бунт. Участники, игравшие охранников, тоже потеряли часть своей идентичности несмотря на то, что они имели доступ к внешнему миру и по-прежнему назывались своими именами, а не идентификационными номерами. Охранники из других смен вызвались работать в течение дополнительных часов даже без оплаты, чтобы помочь подавить восстание. Впоследствии они напали на заключенных с огнетушителями, без надзора со стороны исследовательского персонала. Обнаружив, что работать с девятью сокамерниками, имея только трех охранников в смену, было не так-то просто, один из охранников предложил использовать психологическую тактику для контроля над ними.
Они создали «камеру привилегий», в которой заключенным, не вовлеченным в беспорядки, предоставлялись особые награды, такие как более качественное питание или спокойный сон. «Привилегированные» заключенные решили не пользоваться подачками охранников, дабы не унижать еще больше своих братьев по несчастью. Спустя всего 35 часов, по описанию Зимбардо, один заключенный начал вести себя как «сумасшедший». Заключенный № 8612 стал кричать, ругаться, впадать в ярость. Исследователи убедились, что он действительно страдает и должен быть освобожден. Филипп Зимбардо до последнего не хотел идти на этот шаг. Но все-таки его выпустили и провели замену.
Зимбардо упоминает о своем собственном увлечении экспериментом. На четвертый день некоторые из охранников заявили, что слышали, будто этот освобожденный заключенный собирается вернуться со своими друзьями и освободить оставшихся заключенных. Зимбардо и охранники разобрали тюрьму и перенесли ее на другой этаж здания. Сам Зимбардо ждал в подвале, и, в том случае, если бы этот заключенный вернулся, он планировал сообщить ему, что эксперимент уже прекращен. Освобожденный заключенный так и не вернулся, и тюрьма была снова перемещена в подвал. Одна из любимых экзекуций охранников состояла в заучивании заключенными номеров на их «форме». Не только собственных, но и остальных участников. Охранники заставляли их повторять назначенные им номера, не забывая напоминать, что это их новое имя. Охрана использовала непрямые физические наказания за ошибки, допущенные во время подобных длительных упражнений.
Санитарные условия тюрьмы быстро ухудшались, что усугублялось отказом охранников разрешить некоторым заключенным мочиться или испражняться, где угодно, кроме как в ведре, помещенном в их камеру. В качестве наказания охранники не позволяли заключенным опорожнять санитарное ведро. Матрасы были ценным предметом в тюрьме, поэтому охранники наказывали заключенных, убирая их матрасы и заставляя их спать на бетонном полу. Некоторые заключенные были вынуждены ходить обнаженными. Несколько охранников становились все более жестокими. Но поскольку эксперимент продолжался, экспериментаторы просто фиксировали, что примерно у одной трети охранников обнаружены подлинные садистские наклонности.
Зимбардо утверждал, что заключенные полностью усвоили свои роли, поскольку некоторые заявляли, что готовы на «условно-досрочное освобождение», даже если это будет означать лишение их зарплаты. Несмотря на то, что «увольнение», то есть выход из эксперимента, могло привести к тому же результату без задержки, связанной с ожиданием их просьб об условно-досрочном освобождении, испытуемые просили именно об освобождении. Зимбардо полагал, что у них не было причин для продолжения участия в эксперименте после того, как они потеряли бы всю денежную компенсацию. Но они потеряли главное — личностную идентичность.
Однако ученого настолько захватило происходящее, что он попробовал перенести эксперимент в реальную тюрьму, обсудив это с полицейскими, но местные органы власти, конечно, ему отказали — ведь молодые люди, находящиеся под надзором Зимбардо не были преступниками.
Заключенный № 416, принятый вместо ушедшего студента, выразил обеспокоенность по поводу обращения с заключенными. Охранники ответили ему еще большим оскорблением. Когда он отказался есть свой ужин, заявив, что не хочет есть, охранники заключили его в «одиночную камеру», кладовку для швабр вместе со своей тарелкой, приказав сидеть там до тех пор, пока еда не будет съедена. Затем охрана сказала другим заключенным несколько раз ударить по двери, выкрикивая номер заключенного — 416! Охранники заявили, что он будет освобожден из одиночного заключения только в том случае, если заключенные откажутся от одеял и будут спать на голых матрасах. Все, кроме одного заключенного, согласились сделать это.
Пора рассказать о том, что у Зимбардо на тот момент была невеста — Кристина Маслак, его аспирантка, социальный психолог, специалист по профессиональному выгоранию, доктор философии, и просто красавица. Она знала, что Филипп проводит интересный эксперимент, но была в отъезде во время его начала. Приехав и увидев увлеченность жениха своим экспериментом и его почти безумные глаза, она загорелась желанием посмотреть на происходящее в подвале. То, что она увидела, привело ее в ужас. Зимбардо отметил, что из более, чем 50 человек, которые так или иначе наблюдали за экспериментом, Кристина оказалась единственной, кто поставил под сомнение его моральные нормы.
После того, как ее познакомили с одним из заключенных во время интервьюирования, она стала активно возражать против таких условий содержания в тюрьме. Она увидела запуганного молодого человека, плохо понимающего, где он находится, что должен делать и вообще кто он такой. Спустя всего шесть дней запланированной двухнедельной продолжительности эксперимент был прекращен. Кристина вернула Филиппа на землю, заставив взглянуть на происходящее со стороны экспериментатора, а не начальника тюрьмы.
Конец эксперимента и «пожинание плодов»
20 августа 1971 года Зимбардо объявил участникам об окончании эксперимента. Согласно его интерпретации, все произошедшее стало демонстрацией не индивидуальных качеств участников, а изменением поведения в рамках ситуации моделирования тюремной жизни. С помощью этой ситуационной атрибуции результаты можно совместить с выводами Милгрэма, где точно так же случайные участники выполняли приказы управляющего, казалось бы, опасные и потенциально смертельные. Эксперимент также использовался для иллюстрации теории когнитивного диссонанса и силы власти. Кроме того, поведение участников могло быть сформировано подобным образом из-за эффекта Хоторна (они знали, что за ними наблюдают). Вместо того, чтобы сдерживаться, пугаться перед наблюдателями, охранники могли вести себя более агрессивно. Ведь экспериментаторы все видели, но не вмешивались в процесс, а значит, одобряли происходящее.
