– Дай мне время, я еще постарею, – сказала Рикке.
– Если тебя не убьют, – заметила Изерн.
Рикке вздохнула:
– Она всегда старается поднять мне настроение. Ты настоящий родник веселья, Изерн!
– Ты – Изерн-и-Фейл? – переспросила девочка, морща губы еще больше прежнего.
– Нет, Изерн – это другая беззубая горянка с татуированными руками и ожерельем из костяшек пальцев! – откликнулась Рикке. – Конечно, это она! Кровь и ад, девчонка, кем еще она может быть?
– А вы все трое любители пошутить, как я погляжу.
– Позавтракай улыбкой, – с каменным лицом протянул Трясучка, – и к обеду тебя ждет понос радости!
– Ну ладно. А ты кто такая и чего тебе здесь нужно? – спросила Рикке.
– Я Корлет! – Девчонка нахмурилась и перевела взгляд с Рикке на Изерн, потом на Трясучку, словно вызывая их опровергнуть ее слова. – И я хочу драться!
Последнее слово она выкрикнула, словно ругательство. Она напоминала Рикке тех маленьких злобных собачек, которые готовы наброситься на что угодно, невзирая на размеры.
– Хочешь – значит, будешь. Нам пригодится каждое копье. Эй, дайте этой девчонке щит! – крикнула она одному из кузнецов, и Корлет зашагала прочь, задрав свой широкий подбородок, ужасно довольная тем, что будет воином.
– Не нравится мне ее вид, – пробурчала Изерн, щуря глаза.
– Тебе никто не нравится, – возразила Рикке. – Ты просто завидуешь ее молодости и крепким бедрам.
Изерн уперла руки в бедра, те, что у нее были:
– Я такая, какой меня захотела видеть луна, и в этом нет ничего плохого, на мой вкус!
Рикке фыркнула:
– Да ты же прямая, как сосиска, только еще и костлявая.
– Кому и говорить, как не тебе, Худышка Рикке! С тебя вообще все мясо слезло с тех пор, как ты повидалась с ведьмой. Ты нынче больше похожа на голову, насаженную на копье, только мухи на тебя не садятся… по крайней мере, не в таком количестве!
И она разразилась хохотом.
– Грубишь, – заметила Рикке, которой, к несчастью, как раз в этот момент пришлось отогнать от себя муху.
Она решила быть выше этого, как и подобает вождю, и повернулась к собравшимся.
Когда Рикке кинула клич, она была готова к тому, что ее никто не послушает, однако народ пришел, и в немалом количестве. Сперва это был людской ручеек, потом поток, потом прилив – из каждой деревни, с каждого хутора, из каждой лесной хижины по всему Протекторату. Кузнецы и стрелоделы Уфриса за последние недели стерли руки до мяса, вооружая прибывших, после чего сами напялили шлемы и присоединились к толпе. Несколько жительниц города даже пожертвовали привычной болтовней у колодца, чтобы вышить Рикке собственное знамя – огромный глаз на красном поле, в окружении рун, таких же, какие были вытатуированы на ее лице. Долгий Взгляд, глядящий в будущее. Теперь знамя колыхалось и хлопало о древко позади нее, взирая с высоты на самое большое войско, какое когда-либо собирали в Уфрисе.
– Ты уверена, что этого хочешь? – вполголоса спросил Трясучка. – Еще не поздно повернуть.
Рикке нахмурилась:
– Вот уж не ожидала увидеть в тебе поворачивальщика.
Трясучка лишь пожал плечами. Он был не из тех, кого легко обидеть. Наверное, когда живешь с таким увечьем, любые грубые слова кажутся пустяком.
– Для меня главное, чтобы из дела вышел толк.
– Ты большой человек, тебе не понять. Нам, малышам, приходится хвататься за любой шанс. А такого шанса у нас, скорее всего, больше не будет.
Трясучка сдвинул брови, оглядывая собравшихся воинов, и медленно кивнул:
– Да, пожалуй.
– И кроме того, – Рикке наклонилась к нему, пихнув его локтем в ребра (ощущение было примерно такое же, как если пихнуть древесный ствол), – все закончится прекрасно! Я это видела!
Она оттянула щеку под левым глазом, выпучив его на Трясучку.
– А теперь готовьте народ, я буду толкать речь.
– Ты правда это видела? – пробормотала Изерн ей на ухо.
– Все, что ты можешь об этом знать, – это то, что я говорю. А я говорю, что я это видела!
Изерн подмигнула ей:
– Вот именно. Долгий Взгляд как он есть!
– Слушайте! – крикнул Трясучка, но его шепчущему голосу не хватало силы, и его никто не услышал. – Слушайте!
Однако на второй раз у него получилось еще тише, чем в первый. Он набрал новую порцию воздуха.
– Раскройте уши, гребаные червяки! – завопила Изерн-и-Фейл так громко, что Рикке вздрогнула.
Тем не менее это помогло: воцарилась тишина, и все повернулись к ней. Так много лиц! Они заполонили всю площадь и прилегающие улицы. Рикке еще не доводилось видеть столько своих людей, собравшихся в одном месте. Она даже не знала, что их у нее так много. У нее защемило сердце при виде того, сколько их явилось по ее слову. Взбираясь на стену рядом с Изерн, она подумала о том, как гордился бы ею отец, и ощутила комок в горле. Рикке откинула капюшон накидки, которую она смастерила из красной тряпки, подаренной Савин, и попыталась придать более жизнерадостный вид своим засаленным волосам, расчесав их ногтями.
– Вы все знаете, что я одна из вас! – крикнула она немного осипшим голосом. – Я согласна, что в последнее время выгляжу малость странновато, и, может быть, я действительно малость странная девчонка, но все равно вы знаете, что я одна из вас. Я родилась здесь, в Уфрисе. Росла в Уфрисе. И надеюсь умереть здесь же, в Уфрисе! Правда, хотелось бы, чтобы это произошло попозже, не прямо сейчас.
В толпе засмеялись, кое-кто одобрительно заухал, несколько человек принялись выпивать за ее здоровье. Рикке махнула рукой, утихомиривая их.
– Мой отец сделал все что мог, чтобы эта земля оставалась свободной!
– Ищейка! – заревел кто-то, и толпа уважительно загомонила, повторяя его имя.
– Всю свою жизнь он сражался за то, чтобы мы могли сами выбирать свой путь. И, однако, гляньте: мы снова застряли посередине между Союзом и Севером! Как будто мы стоим разными ногами в двух лодках и вот теперь их разносит течением, так что, если мы поскорее не прыгнем в одну или в другую, нас разорвет пополам! – Она скорчила гримасу, ухватившись за свою промежность. – Да еще и в самом чувствительном месте!
Люди снова засмеялись. Если они смеются – ты наполовину у цели, так говорил ей отец.
– Но теперь у нас есть шанс завоевать себе свободу насовсем! – Она протянула руку, словно перед ней в воздухе висело что-то, до чего она почти могла дотянуться. – Вот она! Прямо перед нами! Все, что от нас требуется, – это достаточно духа, чтобы ее взять. И мы возьмем ее! Я знаю, что мы ее возьмем!
Рикке сложила колечко из большого и указательного пальцев, поднесла к левому глазу и воззрилась на людей сквозь него.
