Наступила зловещая тишина. Все присутствующие хмуро рассматривали Вик; Броуд медленно расцепил свои огромные лапищи, и татуировки лестничника на его костяшках задвигались, когда он стиснул кулаки. Она знала, что сейчас тот момент, когда ее жизнь висит на волоске. Но он был для нее далеко не первым.
– Вопросы верности – такая запутанная штука в последнее время! – Подцепив ногой кресло, она уселась во главе стола и поглядела Савин прямо в глаза: – Мне нравится думать, что я ни разу не подвела вашего отца. Он вытащил меня из лагерей. Я была у него в долгу. Но теперь его больше нет.
На напудренном лице Савин промелькнула тень сомнения:
– Как это нет?
Она еще не знала. Это удачно. Неожиданное известие может сбить ее с толку.
– Вашему отцу пришлось подать в отставку. После того как разошлись новости об этой… маленькой эскападе. Он вернулся в свое загородное поместье, собирается писать книгу о фехтовании. Ваша мать считает, что сельский воздух может пойти ему на пользу. По крайней мере, она так говорит. – Это звучало правдиво, поскольку было правдой. Вик взяла вилку и, потянувшись через стол, подцепила колбаску с общего блюда. – Теперь у нас архилектор Пайк.
Она заметила, как заиграли желваки на скулах Броуда. Увидела, как его огромные кулаки сжались крепче. Это тоже было неплохо: его отвлечет гнев, а Савин – чувство вины, а Вик тем временем сможет на виду у всех пройти к своей цели.
– Я была в долгу у вашего отца, – продолжала она, – но Пайку я не должна ничего. Лорду-маршалу Бринту нужен был человек, чтобы отвезти послание. Кто-то, кто сможет проскользнуть через заставы. И не погнушается для этого солгать.
Она махнула вилкой в сторону окна:
– Судя по тому, сколько народу я миновала по пути сюда, нынешнее правительство доживает последние дни. – Она откусила кусок колбасы и улыбнулась, жуя. – Если лагеря меня чему-то и научили, так это никогда не отказываться поесть, когда есть возможность. Но и еще одному: всегда держаться вместе с победителями.
Она чувствовала, что понемногу убеждает их. Когда ты хочешь, чтобы человек тебе поверил, его необходимо подтолкнуть. В конце концов, признать, что ты дал себя обмануть, – все равно что признать себя глупцом. Кому понравится так думать о себе?
– Однако ваши подозрения можно понять, – добавила она. – На кону стоит очень многое. Поэтому лорд-маршал дал мне вот это.
И она стащила с пальца кольцо Бринта, бросив его на блюдо с колбасками. Савин, хмурясь, поднесла его к свету с видом человека, которому доводилось оценивать множество драгоценных украшений.
– Это женское кольцо.
– Он сказал, что оно принадлежало его жене. Которую он потерял в битве при Осрунге.
Чтобы сделать ложь более убедительной, нет ничего лучше чего-нибудь вещественного. Такого, что можно потрогать. Имеющего собственную историю. Хотя, если как следует подумать, она вполне могла украсть его у однорукого старика в бане.
– Ализ дан Бринт… ну конечно! Моя мать была в плену вместе с ней. – Брок оживленно подался вперед: – И что у вас за послание?
А вот теперь можно было окончательно забыть о правде и завалить ублюдков тоннами лжи. Лжи, на которой они будут строить все свои планы. Лжи, которая рассыплется сразу же, как только на нее попытаются опереться.
– Орсо выступил против вас со всеми силами, которые у него есть, но у него их не так уж много. Он созывает свою гвардию, но она рассыпана по всему Союзу, и к тому же Бринту удалось задержать большую часть депеш. Закрытый совет был захвачен врасплох, все они сбиты с толку и думают только о том, как бы спастись. Так что к королю на помощь никто не спешит. Ни друзей, ни подкреплений.
По мере того как она говорила, по лицу Брока разливалась широкая улыбка, и Вик поняла, что он заглотил наживку.
– Сколько у вас людей? – поинтересовалась она.
– Наверное, тысяч двадцать, – выдохнул он. – Мы еще не все собрались.
Это было хуже, чем она боялась. Соотношение сил было примерно два к одному в пользу мятежников. Вик улыбнулась, словно это было лучше, чем она смела надеяться.
– Ваши силы, наверное, вчетверо превосходят его!
Лео дан Брок радостно стиснул кулак:
– Мы его сделаем!
– Радоваться пока что рано, – заметила Савин.
Однако Вик уловила нотку облегчения в ее голосе, заметила торжествующий румянец на ее щеках – вид игрока, поставившего все свои деньги на кон, когда ему сдали последнюю карту выигрышной комбинации. Леди Брок, разумеется, и сама превосходно владела искусством лжи; она привыкла крутить своими инвесторами на все лады, как фокусник монетой. Но она была далеко не так искусна в этом деле, как считала сама.
Долгие годы жизнь Вик зависела от того, насколько хорошо она солжет. Она обманула Ризинау и его людей, обманула Сибальта и его людей, обманула Соломео Шудру в Вестпорте, обманула даже саму Витари, Министра Шепотов, пускай даже всего на несколько дней, – и все это время смерть дышала ей в затылок.
Она кинула в рот последний кусок колбасы.
– Маршал Бринт просил меня привезти ответ. Ему необходимо знать ваши планы. – Она протянула руку за кольцом. – Что мне ему сказать?
Ты хотел убийц
– Уф-ф, ну и бардак, – проговорил Клевер, устало раздувая щеки.
– Просто все пошло не так, только и всего.
Танцор стоял на коленях посреди грязного двора с запястьями, привязанными за спиной к лодыжкам. Не самая комфортабельная позиция, но он мог винить только самого себя. Его толстый друг был связан таким же образом, но упал набок, когда Нижний дал ему по морде, да так и не смог снова подняться на колени. А может, просто решил, что лучше полежать. Теперь он лежал на боку, тихо всхлипывая – одна розовая щека вымазана навозом, другая залита слезами. Хлыст тем временем отошел за сарай поблевать. Удивительный парень: у него никогда не бывало вдоволь еды, но блевота в нем никогда не кончалась.
– Просто все пошло не так…
– Не так? – рявкнул Нижний, яростно тыча в труп женщины вытянутым пальцем, так что Танцор и остальные в страхе съежились. Для человека, перебившего столько народу, он как-то слишком волновался по поводу трупов, оставленных другими. – И это все, что ты можешь сказать? «Что-то пошло не так»?
– Мы просто хотели забрать овец! – Одна из них заблеяла в хлеву, словно в поддержку хотя бы этой части истории Танцора. – Мы сперва даже сказали «пожалуйста».
Клевер потер виски. Голова побаливала. Если подумать, она не переставала болеть уже несколько недель.
– Если бы у тебя на свете ничего не было, кроме этих овец, ты бы отдал их, если бы тебе сказали «пожалуйста»?
– Я бы отдала, если бы понимала, какой у меня выбор, – тихо произнесла Шолла, присаживаясь на корточки возле старика.
