– Позволите… – Арингорм воззрился на нее с раскрытым ртом.
– Позволите, ваша светлость, – поправила Зури, безупречно выбрав момент.
Савин доводилось слышать, что лучше всего побеждать своих противников честно, но ей гораздо больше нравилось побеждать их, когда колода была беззастенчиво передернута в ее пользу.
– Я с большим сожалением думала о том, что позволила вашему проекту проскользнуть у меня между пальцев лишь потому, что я нахожу лично вас отвратительным, – продолжала она. – И мне доставляет большую радость, что нам предоставилась возможность в конце концов все же заняться бизнесом вместе.
– Я пойду к вашему мужу! – взвыл Арингорм.
– Вы пойдете к Молодому Льву… с жалобой на его жену? – Савин взглянула на Зури, и они обменялись сочувственными взглядами.
– Может быть, – сказала Зури, – ему повезет, и он принесет домой все свои зубы.
– У меня есть друзья в Открытом совете! – рявкнул Арингорм.
– У меня тоже. Десятки, – вздохнула Савин. – Именно поэтому я знаю, как мало от них проку.
– Я дойду до Закрытого…
– Позвольте мне сэкономить вам бесплодные усилия. Единственное, чего хочет Закрытый совет, – это увеличения доходов. Они попросили моего мужа найти средства, после чего он попросил меня найти средства. Именно этим я и занимаюсь, при горячем одобрении всех высокопоставленных лиц. Поговорите со своими вкладчиками, я не против, но позвольте дать вам искренний совет: лучше заплатите сейчас, пока мне не пришлось нажать посильнее. Вы не поверите, как сильно я могу нажать, особенно с тех пор, как стала женой лорда-губернатора. Мне бы не хотелось случайно сломать человека, но…
– Такое может случиться, – пробормотала Зури.
Арингорм нетвердо поднялся на ноги, но ему было нечего сказать. Савин позаботилась об этом. Все, что он мог, – это повернуться на каблуках и выйти из комнаты.
– Ах да, Арингорм!
Он обернулся в дверном проеме, стиснув кулаки, зубы и, без сомнения, анус.
– Ваша светлость? – прошипел он.
– Когда вы увидите Селесту дан Хайген, прошу вас, передайте ей привет от меня.
Дверь защелкнулась, и Савин снова удобно откинулась в кресле. Она вдруг поняла, что за весь день ни разу не подумала о Вальбеке.
– Наверное, с моей стороны очень плохо получать удовольствие от таких вещей? – спросила Зури, сверяясь с часами и делая новую отметку в своей ведомости.
– Мы должны радоваться тому, что имеем. Кто следующий?
Небольшое публичное повешение
– Терпеть не могу повешения, – буркнул Орсо.
– Они неприятны, но необходимы. Как и многое другое в жизни.
Его мать, разумеется, говорила по-стирийски. Бросая вызов возможностям человеческого скелета своей царственной осанкой, она оглядывала кишащее людьми пространство перед эшафотом, словно лебедь, вынужденный возглавить собрание ворон.
Орсо смотрел, как палачи проверяют свое орудие, смазывают рычаг, затягивают петлю.
– «Неприятны» – слишком слабое определение, тебе не кажется?
– Ну так объяви в последнюю минуту помилование. Будь Орсо Милосердным.
– Технически это возможно. Но политически… немыслимо.
Взглянув в сторону рядов сидений, отведенных для знати, Орсо обнаружил, что едва ли не все из немногочисленных явившихся лордов отвечают ему гневными взглядами. Хорошо, хоть леди Веттерлант не пришла, без сомнения, поглощенная разработкой планов мщения.
– Знать будет ненавидеть меня не меньше, – продолжал он.
В большом загоне, где толпились простолюдины, напротив, царила атмосфера буйного веселья: люди пили, радостно гоготали, отцы брали на плечи восторженных детей. Разумеется, они всегда были не прочь посмотреть, как кого-нибудь убивают, но публичная казнь одного из членов Открытого совета была воплощением их самых смелых мечтаний.
– А народ возненавидит гораздо больше. И вдобавок я выставлю себя нерешительным слабаком.
– Если здесь ничему нельзя помочь, тогда прекрати жаловаться. Будь Орсо Стоиком.
Орсо еще больше понурился в своем позолоченном кресле.
– Я сам подписал себе приговор, когда начал искать компромисс. Попытался поступить по справедливости.
Вдовствующая королева раздраженно прищелкнула языком:
– Прошу тебя, Орсо, ты же не какой-нибудь трагический герой в слезливой пьесе. Ты король! Тебе не должно быть никакого дела до справедливости.
– Да уж, Орсо Прагматик начинает видеть это все с большей ясностью.
По человеческой массе прошла волна шума – улюлюканье, свистки, оскорбительные выкрики. Ропот докатился до самых загородок, где суровые солдаты королевской гвардии сдерживали напирающую толпу.
На ступени эшафота вывели Веттерланта со связанными за спиной руками.
Он снова изменился. Его волосы отросли до уродливой щетины, лицо осунулось, провалившиеся глаза окружали темные кольца. От былой наглости не осталось и следа. Очевидно, до его сознания в конце концов дошла реальность его положения. Орсо доверился Ишеру – и выставил себя глупцом. Веттерлант доверился Ишеру – и это будет стоить ему жизни. Толпа взревела еще громче, когда его втащили в тень виселицы, и он посмотрел вверх округлившимися глазами.
– Мне почти жаль этого несчастного мерзавца, – пробормотал Орсо.
У его матери это зрелище вызвало не больше эмоций, чем у мраморного бюста.
– Если ты так не любишь казни, зачем тогда присутствовать на них?
– Это же королевское правосудие. Как это будет выглядеть, если король даже не соизволит взглянуть, как оно приводится в исполнение?
– Твой отец был таким же. Счастливее всего он был, когда чувствовал себя несчастным.
Орсо понурился еще больше, чем прежде.
– Я никогда не сомневался, что из меня выйдет ужасный король, но никогда не думал, что буду настолько сыном своего отца… а!
Она схватила его запястье и сжала с неожиданной силой, впившись в кожу безупречно наманикюренными ногтями.
– Не забывай, что ты и мой сын тоже! Поэтому улыбайся. И думай, как будешь мстить.
– Федор дан Веттерлант! – загремел старший инквизитор. Петля закачалась в воздухе под мрачный гомон толпы, приправленный отдельными выкриками и шутками. – Вы были признаны виновным в изнасиловании и убийстве и приговорены к смертной казни через повешение. Хотите ли вы что-нибудь сказать?
Глупо моргая, Веттерлант посмотрел на скамьи знати. На простой народ. На Орсо и его мать. Он неуклюже шагнул вперед.
– Я… – Он сглотнул. – Я…
Что-то врезалось в его плечо – возможно, брошенное яйцо. Словно по сигналу, толпа снова принялась наседать. Солдаты свирепо отпихивали людей от ограждения. Шум усилился вдвое. По эшафоту запрыгали брошенные предметы. Веттерлант попытался что-то крикнуть, но его голос пропал в общем гомоне.
