– Ты в порядке? – Лео неловко опустился на одно колено рядом с ней.
– Да, беспокоиться не о чем. – Она взяла его руку и с улыбкой прижала к своему животу. – После разговора с лордом Ишером мне стало значительно легче!
Тайный язык
– Я переговорил с ними, – сказал Броуд.
Похоже, они с Савин, не сговариваясь, выработали между собой нечто наподобие тайного языка, слова которого имели не то значение, которое предполагалось в обычной речи. «Переговорить» в данном случае означало, что Броуд вышиб половину зубов у самого горланистого из рабочих, в качестве назидания остальным.
– Все снова вернулись к работе, и ночная смена тоже. Не думаю, что с оружейным заводом у вас еще будут проблемы.
– Мастер Броуд, – воскликнула Савин, – вы настоящий волшебник в вопросе трудовых отношений!
Броуд с отсутствующим видом потер друг о дружку ноющие ладони. «Трудовые отношения»… Вот, значит, как это называется. Кому, интересно, это помогает – называть мерзкие вещи красивыми именами? Красивее они от этого не становятся. Скорее уж наоборот.
– Можем мы минутку поговорить? – спросила она, словно они были двое старых друзей, которые никак не могут выкроить время, чтобы поделиться домашними новостями.
Ее теперь окружало то особое сияние, которое порой бывает у женщин, ожидающих ребенка. Броуд вспомнил, как видел такое же сияние вокруг Лидди, когда она была беременна Май. Давным-давно это было, в те времена, когда все его надежды были еще целы.
– Конечно, леди Савин. В смысле, ваша светлость. Прошу прощения.
– Не говори глупостей, Гуннар, ты вовсе не должен передо мной извиняться! Я знаю, сколь многим тебе обязана. Своей жизнью, ни больше ни меньше. Если бы я не натолкнулась на тебя в Вальбеке… – Ее улыбка на долю мгновения соскользнула, но потом она вздохнула и нацепила другую, еще шире прежней. – И с тех самых пор ты был просто неоценим! Не знаю, как я вообще справлялась до тебя. Вы все настоящее сокровище – и ты, и Лидди, и Май. Твоя дочь творит со счетами настоящие чудеса! Ты должен ею гордиться.
– Благодарю, ваша светлость.
– Надеюсь, вы все довольны тем, что работаете у меня? И ты, и они?
– Конечно, ваша светлость. – По крайней мере, они были довольны, и это все, что имело значение. – Довольнее не бывает.
– У меня такое чувство, будто… надеюсь, ты не сочтешь меня чересчур самонадеянной… будто мы все почти что члены одной семьи, я – вашей, а вы – моей. И мне бы очень не хотелось, чтобы мы… разделились.
Да, в ней несомненно было это сияние. Мягкая округлость в лице, здоровый румянец на щеках, ладони, привычно обхватывающие слегка выпуклый живот. Но прежний стальной блеск в глазах никуда не делся. Броуд жил тем, что угрожал людям. Он умел распознавать угрозы.
Он кашлянул и опустил взгляд к своим сапогам. Новенькие, крепкие, начищены до блеска.
– Мне нужно… чтобы ты оказал мне одну маленькую услугу, – продолжала Савин. – Это очень важно. Здесь нужен человек сильный и храбрый, и в то же время умеющий действовать тонко. Кроме тебя, мне больше некому это доверить.
Броуд сглотнул:
– Вы ведь знаете, я сделаю все, что могу.
– В Вальбеке ты действовал вместе с ломателями. Ты был одним из них.
– Я… да, – отозвался он, хмуря брови. Он не знал еще, к чему она ведет, но взятое ею направление ему уже не нравилось. – Тогда я думал, что борюсь за правое дело. Кажется.
Было трудно вспомнить, что именно он тогда думал. Будто это думал совсем другой человек.
– Ну разумеется. Как ты думаешь, есть ли возможность… – и она взглянула на него снизу вверх из-под ресниц, – …чтобы ты снова наладил с ними связь?
– С ломателями?
– Ну да. А может быть, даже и со сжигателями?
Она произнесла это так, словно просила о каком-то пустячке. Будто для этого не требовалось больших усилий и, уж конечно, в этом не было никакого риска. Снова этот тайный язык – когда они оба говорят одно, а подразумевают другое. Они оба знали, что усилий потребуется немало. И оба знали, что это дело дьявольски рискованное.
– Может быть.
Броуд осторожно поправил стекляшки на своем носу. Большинство своих знакомых ломателей в Вальбеке он оставил болтаться на виселицах после мятежа, а остальные наверняка имели к нему серьезные претензии. Что до сжигателей, то они с самого начала были наполовину безумны. Его нынешний способ зарабатывать себе на жизнь вряд ли мог снискать одобрение в этих кругах. Можно называть это «трудовыми отношениями» или как угодно еще – того, кто привык жить в подвалах, этим не одурачишь.
– Может, в Вальбеке еще и есть кто-нибудь, кто смог бы меня направить в нужную сторону.
– Попробуй. Это все, что я прошу.
– Я постараюсь. Как обычно. – В том смысле, что ему придется выпустить на волю самое худшее в себе. Как обычно. Настал его черед взглянуть ей прямо в глаза: – Только пообещайте, что присмотрите за Лидди и Май, пока меня не будет.
Он протянул ей руку. Ее пожатие было неожиданно крепким, так что его ноющие костяшки пронзила боль.
– Позабочусь, как о собственных.
* * *
– Что, ты даже не пообедаешь? – спросила Лидди.
У нее был обеспокоенный вид. У них обеих.
– Вечером отправка, – ответил Броуд, швыряя в сумку несколько нужных вещей. – Дело срочное.
– Куда ты едешь?
– В Срединные земли.
Теперь он лгал гораздо лучше, чем прежде. К этому делу нужно подходить аккуратно. Правды должно быть как раз столько, чтобы ответить на вопрос, но не столько, чтобы выдать что-то в самом деле важное. Если бы он сказал, что едет в Вальбек, они бы наверняка принялись плакать. Может, он и сам бы присоединился.
Май смотрела на него от двери, теребя одной рукой серебряную цепочку, которую в последнее время носила.
– Это ведь не опасно?
– Я же работаю на благородную даму, как ты всегда говоришь. Что тут может быть опасного?
И он улыбнулся Май, и она улыбнулась в ответ. То ли он уже хорошо научился лгать, то ли они просто хотели ему верить. Он прикрыл свои чувства шуткой:
– И не крутись так много с этим братом Зури, Рабиком. Я видел, как вы двое улыбаетесь друг другу!
– Заткнись, па! – Май пихнула его, одновременно залившись краской.
У порога он крепко обнял их обеих. Отбывая в Стирию, он едва не забыл попрощаться, так ему не терпелось уехать. Теперь он сжал их изо всех сил. Может быть, даже слишком крепко.
Лидди взглянула на него, когда он их отпустил:
– Гуннар, ты ведь едешь не надолго?
– Нет, не надолго.
