В темноте улицы были тихими, а город казался безликим.
«С меня хватит», – подумала Алекс, кое-как выйдя из машины и тащась вверх по лестнице в «Конуру». В воздухе пахло гвоздикой и спокойствием.
Доуз могла сбежать в Вестпорт. Сэндоу мог пойти домой к своей домработнице и страдающему от недержания лабрадору. Тернер… ну, она не знала, кто ждал дома Тернера. Его мать. Девушка. Работа. Алекс собиралась сделать то, что сделало бы всякое раненое животное. Она шла туда, где чудовища до нее не доберутся. Она собиралась залечь на дно.
Другие могут оступаться и совершать ошибки. Какова расплата, кроме гордости? Наше призвание – последний звук трубы на последнем выезде всадника.
Наш ответ – тот, что дается своевременно. Чернокрылая смерть ждет, а мы стоим – гоплиты, гусары, драгуны.
«Мужчинам Леты», Кэбот Коллинс (Колледж Джонатана Эдвардса, 1955)
Кэбси – не такой уж хороший поэт. Похоже, он прозевал последние сорок лет поэзии и просто хочет писать, как Лонгфелло. Нехорошо придираться, тем более что он потерял обе руки и все такое, но я не уверен, что даже это может оправдать тот факт, что мы два часа теснились в Il Bastone, слушая, как он читает свой последний шедевр, пока бедняга Лон Ричардсон был вынужден переворачивать страницы.
Дневник Карла Ромера времен «Леты» (Колледж Брэнфорд, 1954)
28
Начало весны
Алекс разбудил звон разбитого стекла. Она не сразу вспомнила, где находится, не сразу разглядела шестиугольный узор плитки в ванной «Конуры», капающий кран. Она схватилась за край раковины и подтянулась наверх, выждав, пока не пройдет головокружение, прежде чем пройти через раздевалку в комнату отдыха. Она долго рассматривала разбитое окно – одна его витражная секция была сломана, и в нее со свистом задувал прохладный весенний воздух, шерстяную обивку подоконника забрызгали осколки рядом с ее недоеденным фалафелем и «Рекомендациями для кандидатов в «Лету». Буклет был по-прежнему открыт на странице, на которой Алекс бросила читать. Mors irrumat omnia.
Она осторожно выглянула в переулок. Внизу стоял Жених, как и каждый день в последние две недели. Или три? Она была не уверена. Но там стояла и Мерси с виноватым лицом, в подпоясанном жакете со столистными розами и с собранными в хвост черными волосами.
Алекс подумала было ничего не делать. Она не знала, как Мерси ее нашла, но она не обязана была оставаться найденной. Со временем ее соседка устанет ждать, когда Алекс покажется, и уйдет. Или еще раз бросит в окно камнем.
Мерси помахала, и в поле зрения появилась еще одна фигура, одетая в пурпурное вязаное пальто и блестящий шарф цвета тутовой ягоды.
Алекс прислонилась головой к перекладине окна.
– Черт.
Она надела свитер Дома Леты поверх грязной майки и босиком захромала вниз по лестнице. Потом она сделала глубокий вдох и распахнула дверь.
– Деточка! – воскликнула ее мама и бросилась к ней.
Алекс прищурилась от весеннего солнца и постаралась не отшатнуться.
– Привет, мам. Не обнимай…
Слишком поздно. Мать стиснула ее в объятиях, и Алекс зашипела от боли.
– Что случилось? – отстранившись, спросила Мира.
– Просто поправляюсь после ранения, – сказала Алекс.
Мира отбросила волосы с ее лица и обхватила его ладонями. Глаза ее наполнились слезами.
– О, детка. О, моя маленькая звездочка. Я боялась, что это может случиться.
– Мам, я не употребляю. Клянусь. Я просто очень-очень заболела.
На лице Миры отражалось недоверие. Не считая этого, выглядела она хорошо – лучше, чем в последние годы. В ее светлых волосах были свежевыкрашенные перья, кожа сияла. Казалось, она поправилась. «Это из-за меня, – с болью осознала Алекс. – Все эти годы, когда она казалась усталой и слишком старой для своего возраста, она волновалась за меня». Но потом ее дочь стала художницей и уехала в Йель. Волшебство.
Алекс заметила, что Мерси мнется у стены переулка. Стукачка.
– Давайте же, – сказала Алекс, – заходите.
Впуская в «Конуру» чужаков, она нарушала правила Дома Леты, но, если Колин Хатри может показывать Лансу Грессангу, как перенестись в Исландию с помощью портала, то и она может пригласить свою мать и соседку на чай.
Она взглянула на Жениха.
– Тебя приглашение не касается.
Он двинулся к ней, и она торопливо закрыла дверь.
– Ты о ком? – спросила ее мать.
– Ни о ком. Ни о чем.
Алекс запыхалась, пока поднималась по лестнице, и у нее закружилась голова, и все-таки она не могла не смутиться, когда открыла дверь в «Конуру» и впустила их внутрь. Она слишком потеряла связь с действительностью, чтобы заметить, в какой беспорядок привела убежище. Ее одеяла были свалены в кучу на диване, и всюду стояли грязные торелки и контейнеры с истпортившейся едой. Теперь, когда она подышала свежим воздухом, она ощутила, что комната отдыха воняет чем-то средним между болотом и лазаретом.
– Извините, – сказала Алекс. – Просто… Мне было не до уборки.
Мерси принялась открывать окна, а Мира начала собирать мусор.
– Не надо, – сгорая от стыда, сказала Алекс.
– Не знаю, что еще мне делать, – сказала Мира. – Сядь и дай мне помочь. Ты выглядишь так, словно едва на ногах стоишь. Где кухня?
– Слева, – сказала Алекс направляя ее в узкую кухню, где было так же грязно, как в комнате отдыха, если не хуже.
– Кому принадлежит этот дом? – спросила Мерси, снимая куртку.
– Дарлингтону, – сказала Алекс. В каком-то смысле так и было. Она понизила голос: – Как ты узнала, что я здесь?
Мерси неловко поежилась.
– Я просто… я пару раз за тобой проследила.
– Что?
– Ты очень загадочная, ясно? И я за тебя волновалась. Кстати, ужасно выглядишь.
– Ну, я и чувствую себя ужасно.
– Где ты пропадала? Мы страшно беспокоились. Мы не знали, пропала ты без вести или что.
– И ты позвонила моей маме?
Мерси вскинула руки.
– Не жди от меня извинений. Если бы исчезла я, надеюсь, ты стала бы меня искать, – Алекс нахмурилась, но Мерси только ткнула ее пальцем в плечо. – Ты спасаешь меня. Я спасаю тебя. Так все устроено.
– Мусорка есть? – спросила из кухни Мира.
Алекс вздохнула.
– Под раковиной.
Может быть, хорошее – это то же, что плохое. Иногда надо просто позволять этому случаться.
Из Мерси с Мирой вышла на удивление эффективная команда. Они упаковали мусор, отправили Алекс в душ и назначили ей еще одну консультацию в университетском медцентре, чтобы записаться на курс антибиотиков, хотя свою рану она им показывать не стала. Она сказала, что просто переболела каким-то гриппом или вирусом. Они заставили ее сходить в душ и переодеться в чистый спортивный костюм, после чего Мира отправилась на маленький рынок деликатесов и купила суп и изотоник. Она снова ушла, когда Алекс сказала им, что ей пришлось выбросить свои ботинки.
