Какая разница? Сэндоу не мог быть в этом замешан. На него жестоко напали всего в нескольких футах от места, где она сидит. Он почти умер.
Но не из-за Блейка Кили. Блейк ранил Доуз, чуть не убил Алекс, но он не навредил декану. Его ранили рычащие полубезумные гончие «Леты», защитившие Алекс. Она вспомнила сжатый кулак Блейка. Он бил ее этой рукой, продолжая сжимать кулак.
Она вышла в коридор на вершине лестницы. Не обращая внимания на темные пятна на ковре и застоявшийся запах рвоты, она опустилась на колени и начала искать – половицы под ковровой дорожкой. Только заглянув под пустую плетеную жардиньерку, она увидела отблеск золота. Завернув ладонь в рукав рубашки, она осторожно подняла предмет на свет. Монета принуждения. Кто-то управлял Блейком. Кто-то дал ему очень четкие приказы.
Это год финансирования.
Дарлингтон рассказал Сэндоу о своей теории насчет девушек и гробниц. Но Сэндоу уже знал. Сэндоу, который был на мели после развода и не публиковался годами. Сэндоу, который так отчаянно хотел скрыть исчезновение Дарлингтона. Сэндоу, который откладывал ритуал, целью которого было его вернуть, до того первого новолуния и который воспользовался этим ритуалом, чтобы запретить Дарлингтону возвращаться в «Черный вяз». Потому что, возможно, именно Сэндоу расставил ловушку для Дарлингтона в подвале Розенфелда. Уже тогда он планировал смерть Тары Хатчинс – и знал, что только Дарлингтон сможет понять, что в действительности означало это убийство. И он от него избавился.
Сэндоу никогда не собирался возвращать Дарлингтона. Тем более что Алекс была идеальной марионеткой. Разумеется, все пошло не так в год, когда они назначили делегатом Леты неизвестную девушку. Ничего иного не следовало ожидать. В будущем они будут более осторожны. В следующем году блестящая, компетентная, надежная Мишель Аламеддин вернется, чтобы обучить их непутевую Данте. А Алекс окажется в долгу у Сэндоу, навеки благодарная за помощь с оценками.
«Возможно, я ошибаюсь», – подумала она. Но даже, если она права, это не значит, что она обязана об этом сообщить. Она могла бы промолчать, продолжить получать оценки, провести свое спокойное, прекрасное лето. В мае у Колина Хатри выпускной, так что ей не придется с ним любезничать. Под опекой профессора Бельбалм она сможет выжить, расцвести.
Алекс вертела в пальцах монету принуждения.
В дни после бойни в квартире на Ван-Найс Итан обегал весь Лос-Анджелес, пытаясь выяснить, кто убил его кузена. Ходили слухи, что это были русские – только вот русские предпочитали пушки битам – или албанцы, или кто-то в Израиле позаботился, чтобы Ариэль никогда не вернулся из Калифорнии.
Несмотря на полицейскую охрану у двери, Итан пришел к Алекс в больницу. Такие, как Итан, словно Серые. Везде проберутся.
Он уселся на стул у ее кровати, где всего днем раньше сидел декан Эллиот Сэндоу. Глаза у него были красные, а подбородок зарос щетиной. Но его костюм был, как всегда, безупречен, а золотая цепь на его шее выглядела как пережиток семидесятых, словно он унаследовал ее от предыдущего поколения сутенеров и сводников как переходящий факел.
«Ты недавно чуть не умерла», – сказал он. Алекс всегда нравился его акцент. Поначалу она принимала его за французский.
Она не знала, что ответить, а потому облизала губы и показала ему на кувшин с ледяной стружкой. Итан хрюкнул и кивнул.
«Открой рот», – сказал он и положил ложкой ей на язык две стружки.
«У тебя очень потрескавшиеся губы. Очень сухие. Попроси вазелин».
«Ладно», – прохрипела она.
«Что произошло в ту ночь?»
«Я не знаю. Я пришла на вечеринку поздно».
«Почему? Где ты была?»
Так значит, это был допрос. Ладно. Алекс готова была признаться.
«Я это сделала, – Итан вскинул голову. – Я всех их убила».
Итан развалился на стуле и провел рукой по лицу.
«Гребаная наркоша».
«Я не наркоша».
Она не знала, правда ли это. Она никогда не подсаживалась на тяжелую наркоту. Она слишком боялась того, что может случиться, если она потеряет над собой контроль, но вот уже несколько лет постоянно находилась в слегка меняющейся туманности сознания.
«Ты их убила? Мелкая девчонка. Ты была в отключке, накачанная фентанилом. – Итан искоса посмотрел на нее. – Ты должна мне за наркотики».
Фентанил. Каким-то образом он попал в ее организм от Хелли, и в крови его осталось достаточно для того, чтобы врачи решили, что она тоже чуть не передознулась. Последний дар. Идеальное алиби.
Алекс рассмеялась.
«Я уезжаю в Йель».
«Гребаная наркоша», – с отвращением повторил Итан. Он встал и отряхнул свои идеально пошитые брюки.
«Что ты собираешься делать?» – спросила Алекс.
Он оглядел палату.
«У тебя нет цветов. Ни шариков, ничего. Это печально».
«Наверное», – сказала Алекс. Она даже не была уверена, что ее мать знает, что она в больнице. Скорее всего, Мира давно ждала этого звонка.
«Я не знаю, что я буду делать, – сказал Итан. – Я думаю, твой мудила-парень задолжал не тому человеку. Он кого-то кинул или разозлил, а Ариэль находился не в том месте не в то время, – он снова потер лицо. – Но это не важно. Когда ты фраер, это как тату. Все это видят. Так что кто-то за это умрет, – Алекс гадала, не она ли. – Ты должна мне за фентанил. Шесть тысяч баксов».
После ухода Итана она попросила медсестру перенести больничный телефон поближе к ней. Она достала визитку, которую оставил Эллиот Сэндоу, и позвонила ему в кабинет.
«Я приму ваше предложение, – сказала она ему, когда секретарша их соединила. – Но мне понадобятся деньги».
«Это не проблема», – ответил он.
Позже Алекс пожалела, что не попросила больше.
Алекс еще раз покрутила в руке монету принуждения. Проигнорировав пульсирующую боль, она встала на ноги. Она вернулась к столу, где рядом с окровавленной шекспировской тетрадью разложила каракули Дарлингтона.
Если ты фраер, это как тату. Все это видят.
Она достала телефон и позвонила домой декану. Трубку взяла его домработница, как и ожидала Алекс.
– Здрасте, Елена. Это Алекс Стерн. Мне нужно кое-что передать декану.
– Его нет дома, – с заметным украинским акцентом сказала Елена. – Но вы можете занести посылку.
– Вы знаете, куда он пошел? Ему лучше?
– Да. Пошел в дом президента на большую вечеринку. В честь его выздоровления.
Алекс никогда не бывала дома у президента университета, но знала, где он живет. Дарлингтон показал ей дом – милое здание из красного кирпича с белой отделкой на Хиллхаус.
– Отлично, – сказала Алекс. – Я попозже заскочу.
