Послышался какой-то шорох. Первый голос походил на женский, второй на мужской. Гидеон рискнула сделать еще шаг.
– Шесть надписей, – продолжил второй голос. – Самой старой – девять тысяч лет, самой новой, ну, за пятьдесят. За. Старина тут по-настоящему старая.
– Предел для видения – десять тысяч лет, – да, это был женский голос, незнакомый Гидеон. Низкий, спокойный, констатирующий очевидное.
– Ты слишком далеко заглядываешь. Девять тысяч. Пятьдесят. Здание.
– Ах.
– Да будет свет. Если уж хочется говорить о невозможном, давай поговорим о том, что это, – раздался шорох камня о камень, – на три с лишним тысячи лет старше этого, – тяжелый лязг.
– Необъяснимо.
– Разумеется, нет. Как и все в этом чудовищном скоплении охлаждающего газа, это совершенно объяснимо, просто нужно объяснить.
– Несомненно.
– Прекрати. Я хочу, чтобы ты слушала, а не упражняла мозг в поисках редких слов. Или все это здание целиком вытащили из мусорки, или мне систематически лгут на молекулярном уровне.
– Может быть, оно стесняется?
– Ну не повезло ему. Нет, дело не в этом. Тут какая-то хитрость. Помнишь мои экзамены за четвертый круг?
– Когда мастера остановили все ядро?
– Нет, это был третий. В четвертом круге они наполнили его тысячами фальшивых свидетельств. Роскошных, точнейших, даже со временными метками. Но ложных. Полная хрень. Никто не поверил ни одному слову. Зачем было беспокоиться.
– Если мне не изменяет память, ты назвал их кучей мудаков.
– Ну… да, строго говоря. Они преподали нам очень неприятный урок. Нельзя полагаться ни на что, потому что все, что угодно, способно солгать.
– Оружие, – заявила женщина довольно, – никогда не лжет.
Некромант – Гидеон никогда в жизни не была настолько уверена, что слушает именно чертового некроманта, – хрюкнул.
– Нет. Но и правды не говорит.
К этому моменту она уже подошла к низу лестницы и смогла разглядеть помещение под ней. Единственный источник света располагался в центре, по стенам расплескались длинные тени. Стены были, кажется, бетонные, расчерченные отслаивающейся предупредительной лентой. В центре, в свете фонаря, виднелся огромный металлический люк – такие ассоциировались у Гидеон с опасными отходами и бомбоубежищами.
Перед люком присел поджарый, недокормленный парень, закутанный в серый плащ. Свет поблескивал на очках, висевших на кончике носа. Рядом с ним стояла, держа в руках большой осколок статуи и фонарь, высокая фигура, тоже в сером, с ножнами на бедре. Волосы цвета беззвездной ночи были подрезаны на уровне подбородка. Держалась она беспокойно, как птица, переступала с ноги на ноги, дергала локтями, перекатывалась с пятки на носок. Парень прижал руку к углу люка, причудливо разлинованного лучами света, и размышлял над ним, как гадатель над кишками жертвенного животного. С помощью крошечного карманного фонарика он исследовал шов между полом и металлом.
Оба были грязны. Полы плащей покрывала пыль. На одежде и руках виднелись странные сырые пятна, как будто оба боролись в давно забытых катакомбах Девятого дома.
Гидеон придвинулась слишком близко: даже в темноте, закутанные в плащи с капюшонами, они все равно нервничали. Юнец в очках вздернул подбородок, слепо глядя на лестницу: завидев его резкое движение, женщина с рапирой обернулась и увидела на лестнице Гидеон.
Наверное, послушница Запертой гробницы, закутанная в черное, с нарисованным на лице черепом, стоящая в полутьме, – не самое духоподъемное зрелище. Рыцарь сузила глаза под капюшоном, сразу ставшие абсолютно спокойными, бросила обломок статуи, рухнувший с тяжелым стуком, и выхватила рапиру, не успел обломок отскочить от пола. Все нейроны Гидеон громко заорали. Она сунула руку в черную перчатку, а девушка в сером уронила фонарик, с тихим шелестом выхватила кинжал из ножен на плече – и их клинки встретились высоко в воздухе, когда она прыгнула вперед. Металл зазвенел о металл.
Вот черт. Она оказалась воином, а не рыцарем. Гидеон неожиданно пришлось сражаться не на жизнь, а на смерть, и это ее развеселило. Молниеносный удар следовал за ударом, пробивая ее защиту. Выпады обрушивались на нее, будто прессом, а короткий кинжал цеплялся за гарду рапиры. Хотя она начинала бой в более выгодной позиции, ей пришлось сделать несколько шагов назад. Они сражались на очень близком расстоянии, и Гидеон чувствовала себя запертой в угол. Она отбросила левую руку противницы в стену, так что посыпались стеклянные плитки. Девушка рухнула, как подстреленная, вскочила, подхватила кинжал и сделала фляк назад. Гидеон обрушилась на нее, как карающая некросвятая, размахнулась так, что, будь у нее в руках нормальный меч и получись нормальная стойка, клинок противницы бы треснул. С удовольствием проследила, как девушка стремительно приседает и шипит сквозь стиснутые зубы. Ее рапира столкнулась с кинжалом. Обе навалились всем телом. Глаза девушки в сером не казались удивленным.
– Камилла! – она еле услышала оклик. Гидеон оказалась сильнее, рука ее противницы дрогнула, она махнула рапирой, зацепила черный нож-кастет, мешая Гидеон. Луч крошечного фонарика плясал на лицах, как пьяный, превращая зрачки в черные дыры…
– Камилла из Шестого дома, отступить!
«Камилла» вывела локоть вперед, скользнула клинком по рапире Гидеон, сбивая его в сторону. Ошарашенная Гидеон отскочила назад, на лестницу, и переменила стойку, но рыцарь в сером уже отступала, высоко держа рапиру и опустив руку с кинжалом. Некромант в таком же сером одеянии стоял. Темноту маленького помещения вдруг прорезали жаркие отсветы. Гидеон выбросила руку вперед и отступила. Сердце панически колотилось в груди, как во время приступа, а рука на рукояти рапиры как будто засыхала. Плоть плавилась на глазах, ногти чернели и изгибались, как от невыносимого жара. Она отдернула руку и обнаружила, что сжатый кулак цел и невредим. Вперед она двигаться не стала. Не дура же она. Она отшатнулась от некромантической печати и вложила рапиру в ножны. Показала руки в универсальном мирном жесте. Некромант в сером опустил пылающие руки, выдохнул, вытер со лба розоватый пот.
– Не та! – коротко сказал он. По голосу никто бы не понял, что он только поднял мощный танергетический барьер и надорвался до кровавого пота. Странно, что крови было так мало: все пространство перед ней переливалось, как огромный мыльный пузырь высотой и диаметром в три человеческих роста.
– Мы не ищем конфликта между домами, хотя он бы дал нашим аналитикам на Шестой пищу для размышлений. Ты… – Тут он сменил тон на более официальный: – Я приношу извинения, Девятая, за то, что мой рыцарь заставила тебя вступить в незапланированную дуэль, но я не стану извиняться за то, что она напала на человека в черном, шныряющего в темноте. Будем разумны.
Гидеон сняла кастет, повесила его обратно на пояс и осмотрелась. Рыцарь и некромант стояли перед черным пятном люка. Плащи в темноте тоже казались черными, а глаза и волосы как будто вовсе не имели цвета. Маленький фонарик быстро затухал, делая сцену еще мрачнее. Она истосковалась по общению, ей очень хотелось спросить, как можно сделать такой фляк, но некромант спросил:
