Когда она положила в воду мыло, по ванне заскользили жирные радужные пятна. В конце концов, далеко не уверенная в чистоте всего этого, она все-таки пошла и двадцать секунд постояла под ультразвуком. Но пахло от нее теперь великолепно, конечно. Высохшие волосы встали торчком и пригладить их удалось не сразу. Ванна убаюкивала. Первый раз после прибытия в дом Ханаанский Гидеон по-настоящему захотелось свернуться в своем гнезде, вытащить журнал и ничего не делать эдак полчаса.
Спустя девять часов, когда не происходило ничего, она проснулась. Страница журнала приклеилась к ее щеке и чуть намокла из-за натекшей слюны.
– Ффффр, – сказала она, отлепляя страницу. – Харроу?
Харроу обнаружилась в соседней комнате. Она свернулась в постели, сунув голову под подушку и раскинув руки в стороны. Одежда была свалена неаккуратной кучей у двери гардероба. Гидеон ощутила нечто, что вынуждена была признать облегчением.
– Просыпайся, сучка этакая, я хочу на тебя наорать из-за ключей, – призыв не возымел желаемого эффекта.
– Белый ключ отправился к твоей драгоценной Септимус, как и договаривались, – буркнула Харроу и накрылась одеялом с головой, – а теперь завянь и вали отсюда.
– Это меня не устраивает, Нонагесимус.
Харроу закопалась под одеяло поглубже, как гадкая черная змея, и встать отказалась. Пинать ее было бесполезно. Это позволило Гидеон одеться в относительной тишине и покое, накраситься без ехидных комментариев и выйти из комнаты, чувствуя себя на удивление примирившейся с миром.
Где-то на длинной извилистой лестнице, ведущей в атриум, она поняла, что за ней следят. Что-то мелькало в дверях, замирало, когда она останавливалась, двигалось, когда она двигалась. Плесневеющие полы влажно трещали под ногами. Наконец Гидеон развернулась, одним плавным движением вытащив рапиру и наполовину надвинув кастет на руку. Она увидела безумное полудетское лицо Исаака.
– Хватит, – сказал он, – тебя хочет видеть Жанмари.
Выглядел он чудовищно. Руки были грязные, металлические нити в вышивке словно заржавели, и где-то по дороге он потерял минимум три серьги. Если раньше он пытался укладывать обесцвеченные волосы гребнем, то теперь они лежали кое-как. Взгляд был пустой, зрачки расплылись от невероятного количества кортизола и словно бы говорили: «я на взводе уже три дня». Щеки оставались по-детски пухлыми, но это только делало все зрелище еще ужаснее.
Гидеон наклонила голову.
– Ты нужна Жанмари, – повторил он, – кто-то погиб. Ты должна пойти со мной.
На мгновение Гидеон понадеялась, что это была трындец какая неудачная попытка привлечь к себе внимание, но Исаак уже отвернулся от нее. Глаза его были черны, как камень. Ей ничего не оставалось, кроме как идти за ним. Исаак провел ее по широченному коридору, по лестнице в тренировочный зал. При каждой встрече со скелетами-слугами он вздрагивал. Гобелен никуда не делся, висел на прежнем месте, скрывал дверь. Исаак толкнул плечом другую дверь – наверняка она больно ударила его по локтю – и ввалился в комнату, в которой когда-то располагалась зловонная яма с мусором. Теперь электрический свет заливал квадрат сверкающей воды.
Гидеон видела, как скелеты раскатывали длиннейший резиновый шланг и даже успела заметить, как в дыру на полу толчками полилась пахнущая морем жидкость, но конечный результат оказался невероятным. Плитка блестела от влаги. Набериус из Третьего дома и Коронабет, оба в легких купальниках и шортах, скакали в бассейне.
Если ванна показалось ей безумием, то это вообще лишило ее мозга. Гидеон никогда не видела, чтобы кто-то плавал. Оба тела разрезали воды и шли вперед ровными толчками. Она смотрела на длинные золотистые руки Коронабет Тридентариус, которая мчалась вперед и вперед, а потом доплыла до стенки и развернулась, ударив по ней пятками. За стеклянной дверью виднелся Колум из Восьмого дома. Он сидел на скамье и протирал щит мягкой тряпочкой. Лейтенант Диас делала идеальные выпады один за другим.
Исаак рванулся к воде. Он встал прямо там, куда подплывала кронпринцесса Иды. Та замедлилась и схватилась за край бассейна, вытрясла воду из ушей. Волосы казались мокрым янтарным шлемом.
Очаровательное личико принцессы приняло то выражение, которое Гидеон позволить себе не могла. Оно будто говорило: «Чо?»
– Что? – спросила она.
– Жанмари хочет видеть вас, – скучно сказал он, – лично.
Набериус тоже доплыл до края бассейна и выскочил из воды, чтобы посмотреть на них. Костюм на нем сидел куда плотнее, чем на Коронабет, и все пятьдесят семь мышц брюшного пресса очень даже выделялись. Он долго и напоказ растягивался, но перестал, поняв, что никто не смотрит.
– Что еще случилось? – обиженно спросил он.
– Лучше вам поспешить. Я обещал ей вернуться через пять минут. Она осталась с трупом.
– Исаак, помедленнее, – Корона выбралась из воды, мелькнула золотая кожа и невероятно длинные ноги, и Гидеон впервые в жизни вознесла Запертой гробнице искреннюю молитву благодарности. Корона завернулась в белое полотенце. С нее текла вода.
– Кто умер? Исаак Теттарес, что все это значит?
– Это значит, что кто-то умер, – коротко сказал Исаак. – Если вы не пойдете, я уйду через десять секунд. Я не брошу Жанмари.
Корона бросилась к тренировочному залу, сунула мокрую голову в дверь. Ее рыцарь вытирался собственными белыми полотенцами, втискивал мокрые ноги в сапоги. Коронабет себя этим не утруждала.
Но теперь за ней шла лейтенант Диас. Для тренировки она не переодевалась, только расстегнула верхнюю пуговицу мундира. Замыкал угрюмый и злобный Колум из Восьмого дома.
Эту разномастную компанию вывели на очередную широкую террасу, на этот раз совсем некрасивую. Они оказались близко к доку. Скорее всего, это тоже раньше была посадочная площадка для одного шаттла, но теперь здесь торчала огромная металлическая труба, прямая, как флагшток, обложенная кирпичом, внизу заваленная большими каменными плитами, кучами гнилых растений и старых тряпок. Кажется, их использовали для чистки бассейна: местами он позеленел от медянки, а в остальных местах почернел. В дымоходе имелась металлическая решетчатая дверь высотой метра два, куда можно было кидать мусор. Сейчас она была открыта. Внутри что-то слегка дымилось.
Исаак немного расслабился, увидев Жанмари из Четвертого дома. Мусоросжигательная печь выглядела мертвой и заброшенной, хотя внутри все спеклось толстой коркой, как в вулкане. Жанмари походила на неисправный электрический провод и чуть ли не сыпала искрами. Она держала в руке обнаженную рапиру и нервно ходила от печи к краю дока, то и дело оборачиваясь, будто ожидая нападения со спины. Гидеон начала восхищаться этой абсолютно звериной настороженностью. Увидев кучу идиотов, которых привел некромант, Жанмари рассердилась:
– Я хотела видеть Девятую и принцессу Коронабет. – Голос у нее дрогнул.
– Остальные сами приблудились, – ответил Исаак, – я не хотел тебя надолго бросать.
